продолжал многозначительно начальник, — не дай вам Бог, не раскрыть его. Я беру это дело на свой контроль, так что постарайтесь.

— Буду стараться, — уныло пообещал околоточный. — Уже сегодня предоставлю вам рапорт.

— Рапорт он предоставит, — раздражённо произнёс Калабьери. — Я, кроме ваших дурацких рапортов, ничего хорошего от вас не вижу, Стакани. Одни рапорты, одни рапорты. А, между прочим, у меня служанка на прошлой неделе часы с боем, напольные, уронила на пол, дура деревенская. А часы в доме были одни. А вы мне про свои дурацкие рапорты рассказываете. Да и в прокуратуре поговаривают о вашем околотке.

— Врут, — сипло выдавил из себя околоточный, — всё врут, вот вам крест истинный. Это всё от зависти.

— Крест себе для могилки прибереги, вот выгоню тебя взашей с работы, что тогда делать будешь? Сторожем пойдёшь работать, сторожем! А он мне рапорты пишет, писатель.

С этими словами капитан Калабьери полез обратно к себе в бричку и, грузно плюхнувшись на сиденье, заметил перед отъездом:

— Подумайте как следует над моими словами, синьор околоточный. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы и предпримите всё необходимое для продолжения службы. Да, кстати, на раскрытие дела даю вам три дня.

— Маловато, — захныкал околоточный, — дайте хоть недельку.

— Четыре, — смилостивился капитан и укатил в управление.

Когда бричка скрылась в тумане, его благородие плюнул ей вслед и сказал:

— Часы у него, видите ли, разбились, мздоимец.

В общем, настроения не было никакого у синьора околоточного. Да, слава Богу, тут появился Брассели. Он нёс большой бидон с кофе, пакет с бутербродами и бутылку коньяка под мышкой.

— Что же ты мне такую дрянь купил, — сказал околоточный, разглядывая этикетку и, не послушав оправданий полицейского, откупорил бутылку и стал пить прямо из горлышка. И сделав несколько хороших глотков, произнёс: — Какая же он всё-таки сволочь!

— Кто? — полюбопытствовал полицейский Брассели.

— Пошёл вон! Шагом марш! Раз, два! — рявкнул Стакани.

А вскоре появился и Сольдано, конвоируя двух господ.

— Вот, по вашему приказанию доставлены, — отрапортовал он и присоединился к товарищам, которые уже группировались вокруг бидона с кофе.

— Вы кто? — указав на синьора в пенсне горлышком бутылки, спросил Стакани.

— Начальник смены порта Фандочи, — скрипуче отвечал синьор, — Если вы изволите вспомнить, синьор Стакани, то мы с вами встречались на ежегодном балу железнодорожников.

— А-а, припоминаю, синьор Фандочи, — напрягся Стакани. — Кажется, это вы у меня выиграли тридцать сольдо в винт?

— Ну, уж прямо так и тридцать. В тот вечер я всего выиграл двенадцать, — ответил начальник смены.

— Это знаете, мне просто не везло, — сказал его благородие. — Весь вечер я, как дурак, сидел и ждал валета. А мне придёт то дама, то король, чёрт бы их драл. Но это к делу не относится. Скажите мне, синьор Фандочи, а был ли сегодня какой-нибудь извоз из порта?

— С вашего позволения, никакого извоза из порта не было. Вышли три вагона хлопка-сырца, что сгружается с корабля, который позавчера пришёл из Пакистана. Но хлопок весь в тюках и весь проверяется. А ключи от всех портовых ворот находятся при мне постоянно. Полагаю, что злоумышленники перенесли кофе на себе до забора, а там их ждал транспорт.

— А вот и фиг вам, многоуважаемый Фандочи, — грубо заявил начальник охраны. — Ни хрена никто, никакого кофе, никакой другой фигни ни до какого забора не таскал. А всё это ваш бред спросонья, синьор Фандочи.

— А откуда такая уверенность, а? Как вас там?.. Синьор?.. — спросил Стакани.

— А оттуда, вам всё равно ни хрена не понять, потому что у меня везде порядок, чёрт бы вас всех подрал. И я сам ни хрена не могу понять, как вашим бандюгам удалось спереть четыреста кило кофе. А зовут меня Почемутто.

— Почему-то, что? — не понял Стакани.

— Не «почему-то, что», — возмутился начальник охраны, — а Почемутто, чёрт бы вас задрал.

— А почему это чёрт бы меня задрал? Почему вы мне хамите? В каталажку захотели? Я, между прочим, при исполнении, — возмутился околоточный.

— Я так и знал, что этот ваш приятель — дурак, — сказал синьор Почемутто синьору Фандочи. — Ни черта ни в чём не смыслит.

— Что? Это кого ты, болван, обзываешь дураком, свинская морда? Я даже за решётку тебя прятать не буду, я тебя сейчас швырну в море, осла ластоногого, — отхлёбывая коньяк, произнёс околоточный.

Синьор Почемутто только развёл руками и поглядел на синьора Фандочи как бы говоря: «Ну что я вам говорил, натуральный, рафинированный дурак».

— Простите, синьор Стакани, — вмешался начальник смены, пытаясь спасти ситуацию, — но тут вышло небольшое недоразумение, вы просто не поняли. Этого синьора зовут Почемутто. Первая буква П. По-че-мут-то, — по слогам произнёс он.

— По-че-мут-то? — переспросил Стакани и прыснул со смеху. — Хе-хе! Да потому-то.

— Ну, законченный осёл, — констатировал синьор Почемутто, обижаясь.

— Эй, как вас там, синьор Гдетотут или Зачемто, а может, Коегде? — околоточный стал хохотать так, что некоторые полицейские начали волноваться за его здоровье. — Ладно-ладно, — наконец, произнёс он, останавливаясь, — не обижайтесь. Хотите выпить?

Может, синьор Почемутто и хотел, но он был человеком гордым, поэтому ответил:

— Жрите сами свой коньяк, чтоб вам пусто было.

— Да не обижайтесь вы, синьор Незачто. Подумаешь, фамилия у вас дурацкая. Вот когда я был на военной службе, у меня в полуэскадроне был поляк по фамилии Полузад. Представляете, ха-ха. Полузад.

— Отстаньте вы от меня со своим полузадом, чтоб вас раздуло, — ответил синьор Почемутто. — И давайте задавайте свои вопросы, или я уйду.

— Вопросы? — спросил Стакани. — Ну да, вопросы. А вопрос такой, вы женаты?

— А вам-то что за дело, разрази вас гром, это вас не касается.

— Ну, ответьте, есть ли у вас жена или нет?

— Ну, нет.

— Я так и знал, — заулыбался Стакани и сделал огромный глоток. — А вот у моего подчинённого была жена. И представляете, как её звали? Ха-ха.

— Не представляю, — обозлился синьор Почемутто. — И вообще, мне на вас наплевать, и на вашего подчинённого, и на его жену.

— Так вот, — продолжал Стакани, — её звали