Ветер усиливался. В нем чувствовался запах гниющих тел,сброшенных в болото за крытым манежем, и ароматы грязи и нота, идущие от живых,которые лежали на футбольном поле по другую сторону бетонного барьера. Если ихможно назвать живыми, подумал Клай и позволил себе короткую и горькуювнутреннюю улыбку. Логическое обоснование — великое увлечение человечества,может, его величайшее увлечение, но сегодня он не собирался себя обманывать:конечно же, они называли это жизнью. Кем бы они ни были, кем бы ни становились,они называли это жизнью, так же, как и он.

— Чего ты ждешь? — прошептал Том.

— Ничего, — так же шепотом ответил Клай. — Просто… ничего.

Из кобуры, которую Алиса нашла в подвале Никерсонов, Клайдостал старый револьвер Бет Никерсон, кольт сорок пятого калибра, вновьполностью заряженный. Алиса предложила ему взять автомат, который они даже неопробовали, но он отказался, сказав, что если этот револьвер не справится, то,вероятно, не справится уже ничто.

— Я не понимаю, почему ты ставишь автомат ниже револьвера,если он может выпустить тридцать или сорок пуль в секунду. Ты же превратишь этицистерны в решето.

Он согласился с тем, что превратит, но указал Алисе, что вэту ночь им нужно не продырявить цистерны, а поджечь сжиженный газ. Потомобъяснил, почему пули в патронах сорок пятого калибра, которыми зарядила свойревольвер Бет Никерсон, запрещены законом. Рассказал, что раньше такие пулиназывались дум-дум.

— Ладно, если револьвер не поможет, ты всегда сможешьопробовать сэра Спиди, — согласилась она. — Если только эти ребята, тыпонимаешь… — Она не произнесла слово «нападут», лишь пальцами свободной руки,которая не держала кроссовку, изобразила шаги. — В этом случае уносите ноги.

Ветер оторвал транспарант с приветствием участникам встречивыпускников от табло и отправил его танцевать на телах лежащих на футбольномполе вплотную друг к другу мобилопсихов. Вокруг поля, словно плавая в темноте,светились красные глаза бумбоксов, которые, за исключением одного, играли безвставленных в них компакт-дисков. Транспарант зацепился за бампер одного изгрузовиков-цистерн с пропаном, потрепыхался на нем несколько секунд, сорвался иулетел в ночь. Грузовики стояли борт к борту в центральном круге футбольногополя, возвышаясь среди лежащих тел металлической столовой горой. Мобилопсихиспали и под ними, и вплотную к ним, некоторых прижимало к колесам. Клай подумало странствующих голубях, которых охотники девятнадцатого столетия сшибалидубинками на землю. К началу двадцатого века этот вид полностью истребили… но,разумеется, это были всего лишь птицы, с маленькими птичьими мозгами,неспособные на перезагрузку.

— Клай? — позвал Том. — Ты уверен, что хочешь довести этодело до конца?

— Нет, — ответил Клай. Теперь, когда осталось сделать толькоодин шаг, слишком много вопросов оставалось без ответа. И что они будут делать,если все пойдет не так, был только одним из них. Что они будут делать, если всеполучится, был вторым. Потому что странствующие голуби не могли отомстить.Однако с другой стороны, эти существа на поле… — Но я это сделаю.

— Тогда делай, — сказал Том. — Потому что, если отброситьвсе остальное, «Ты оживляешь мою жизнь» может достать даже мертвых крыс в аду.

Клай поднял револьвер сорок пятого калибра, сжал правоезапястье левой рукой, поймал в прицел борт цистерны, что стояла слева. Онсобирался выпустить две пули в одну цистерну, две следующие — в другую. Тогда вбарабане осталось бы еще по пуле на каждую. А если бы эти пули не сработали, онбы взялся за автомат, который Алиса называла исключительно сэр Спиди.

— Пригнись, если сильно рванет.

— Не волнуйся. — Лицо Тома исказила гримаса. Похоже, онпредчувствовал, каким будет результат выстрела.

Дебби Бун приближалась к громогласному финалу. И Клайпочему-то решил, что опередить ее очень важно. Если промахнешься с такогорасстояния, ты — обезьяна, подумал он и нажал на спусковой крючок.

Шанса на второй выстрел у него уже не было, да он и непотребовался. Ярко-красный цветок расцвел на борту цистерны, и в его свете Клайувидел глубокую вмятину там, где раньше была гладкая металлическая поверхность.А внутри находился ад, и теперь он вырвался наружу. Цветок превратился в реку,красный цвет сменился оранжево-белым.

— Ложись! — крикнул он и толкнул Тома в плечо. Упал накоротышку в тот самый момент, когда ночь стала полуднем в пустыне. На громкийшипучий рев наложилось «БАХ», которое Клай почувствовал каждой косточкой своеготела. Над головой летели осколки. Он подумал, что Том закричал, но полнойуверенности не было, потому что на поле вновь заревело. А воздух стал горячим,горячим, горячим.

Он схватил Тома частично за шею, частично за воротник ипотащил назад, к бетонному пандусу, который вел к турникетам, его глазапревратились в узенькие щелочки, веки практически закрылись, предохраняя зрачкиот ярчайшего костра, полыхающего в центральном круге футбольного поля. Что-тоогромное рухнуло на трибуны справа от них. Он подумал, возможно, это двигательодного из грузовиков. И не сомневался, что обломки металла под ногами не так ужи давно были пюпитрами Гейтенской академии.

Том кричал, его очки съехали набок, но он уже стоял наногах, судя по всему, целый и невредимый. Вдвоем они бросились по пандусу, какбеженцы Гоморры. Клай видел тени, свою и Тома, длинные и тонкие, как паутинки,отдавал себе отчет в том, что падает вокруг: руки, ноги, часть бампера, головаженщины с горящими волосами. За их спинами второй раз раздалось «БАХ!» — аможет, в третий, и теперь закричал уже он. Ноги заплелись, он повалился набетон. Температура окружающего мира стремительно повышалась, все вокруг заливалневероятно яркий свет. Он даже подумал, а не попал ли на личную сцену Бога.

Мы не знали, что делали, думал он, глядя на выплюнутуюжевательную резинку, сломанную коробочку из-под мятных пастилок, синююбейсболку в цветах «пепси-колы». — Мы не имели об этом ни малейшего понятия итеперь расплачиваемся за это нашими гребаными жизнями.

— Вставай! — Голос Тома, и он подумал, что Том кричал, ноголос этот доносился с расстояния в милю. Он чувствовал, как изящные, сдлинными пальцами, руки Тома дергают его за бицепс. Потом появилась Алиса,ухватила его за другую руку, и девушка сияла в этом ярком свете. Он видел, какбезумно прыгает крошечная кроссовка, привязанная к запястью. Алису покрывалакровь, клочки материи, ошметки дымящейся плоти.

Клай приподнялся, потом встал на одно колено, а Алиса сневероятной силой продолжала тянуть его вверх. За их спинами пропан ревел, какдракон. А тут подоспел и Джордан, а за ним уже хромал директор, с порозовевшимлицом, на котором каждую морщинку заполнял пот.

— Нет, Джордан, просто убери его с дороги, — проорал Том, иДжордан оттащил директора в сторону, схватив старика за талию, когда тотпокачнулся. Горящий торс с кольцом в пупке приземлился у ног Алисы, и онапинком столкнула его вниз. «Пять лет играю в соккер», — вспомнились Клаю ееслова. Горящий лоскут рубашки упал ей на затылок, но Клай успел смахнуть его дотого, как вспыхнули ее волосы.