Девочка принялась объяснять. После моего ухода прибылдомашний врач Соловьевых, определил, что давление Никиты слегка высоковато, нострашного ничего, и сделал мужику укол. Вроде хозяин заснул, во всяком случае,так показалось Альбине, и она повела врача вниз пить чай. Потом явился Антон иприсоединился к компании. Сначала все довольно мирно беседовали, потом разговорзашел о стихах, и Тоша поругался с Альбиной. Они наговорили друг другу кучугадостей, и брат, хлопнув дверью, выскочил из дома. Ксюша побежала за ним. Викауслышала только громкий разговор во дворе, потом рев мотора, очевидно,любовники вместе уехали на квартиру к Ксюше.

– Мама с дядей постоянно спорят, – бесхитростно вываливаласемейные секреты Викуша, – папа обычно кричит на Антона, упрекает в лени. Тогдамама начинает его защищать, но стоит отцу уйти, как она сама принимается пилитьбрата, ну просто как зуда. И главное, говорит всегда одно и то же: идиработать, хватит балбесничать. Ну чего они к нему привязались? Никому не мешает,пишет себе свои стихи потихоньку, разве обязательно всем на службу ходить?По-моему, мама совершенно не права, сама-то она ничего не делает.

Около одиннадцати врач перед уходом поднялся наверх имоментально вызвал “Скорую помощь”. Никита был без сознания, почти в коматозномсостоянии. Его погрузили в машину и увезли. Альбина, решившая отправитьсяследом на своей машине, побежала, чтобы взять с собой бутылку воды, иобнаружила в туалете возле кухни склоненную над унитазом экономку Лену, котораядавным-давно должна была быть дома. Беднягу тошнило, тут только Альбинасообразила, что, наверное, Никита и Лена отравились грибами.

В тот день Никита, у которого неожиданно образовалсявыходной, решил отдохнуть по полной программе. Соловьев обожает прогулки наприроде, еще больше нравится ему самому собирать грибы. Несколько часов мужикбродил по лесу и вернулся с полной корзинкой. Повариха Наташа приготовилажульен.

Есть грибы Никита любит еще больше, чем собирать. Егострасть в доме никто не разделяет. У Вики аллергия, Альбина просто не любит“лесное мясо”, а Ксюша тоже не попробовала жульен, она сидит на строгой диете иест только низкокалорийную пищу. А запеченные со сметаной грибочки нельзяотнести к диетическим блюдам. Попробовала лакомство только экономка Лена,подававшая ужин. Она отложила себе на тарелочку совсем немного, так что Никитедосталась почти полная миска.

Взволнованная Альбина вызвала меня и укатила в больницу,взяв с собой стонущую прислугу.

– Однако странно, – пробормотала я.

– Что? – вздохнула Вика.

– Сейчас конец мая, ну какие в лесу грибы? Ученица горестнопробормотала:

– Да они с начала апреля появляются, только-только снегсойдет, и вылезают, то ли сморчки, то ли строчки называются. Лес тут сухой,солнечный, в начале мая папа уже сыроежки приносил, а сейчас летние опятапошли, сама видела. Жара-то какая стоит, погода, как по заказу, для грибов.Днем тепло, ночью дождь! Ты не можешь лечь в моей комнате? Там удобный диванстоит.

Где-то около трех Вика заснула. Я лежала, глядя в потолок.Тишина в доме стояла необыкновенная. Она нарушалась только тяжелыми вздохами,которые издавала собака Кася, решившая переночевать вместе с нами.

Вдруг перед глазами возникла светлая полоса и послышалосьурчание мотора. Я быстренько натянула джинсы, пуловер и выскочила на крыльцо.От роскошного “Мерседеса” шла, ссутулившись, Альбина. Что-то в ее походкезаставило меня вздрогнуть. Взойдя на верхнюю ступеньку, женщина поднялаиссиня-бледное лицо с размазавшейся косметикой и сказала:

– Никита умер.

– Как! – ахнула я. – Как!

Альбина устало провела рукой по лицу.

– Пошли ко мне, на ногах не стою.

Мы поднялись в ее спальню. Комната была роскошно обставлена.Я почти всю свою жизнь сплю на раскладном диване, более неудобного лежбищатрудно и придумать. Три диванные подушки подо мной постоянно разъезжаются, ктому же софа узкая, на ней особо не повертишься, но поставить что-то болееудобное в нашей комнатенке невозможно, и у меня утром частенько ломит спину.Подушки не только ведут себя подо мной как живые, они еще и продавлены.

У Альбины же в уютном алькове красовалась огромная кровать срезной дубовой спинкой. Вместо покрывала лежал пушистый, овечьей шерсти плед,на полу нежил ноги хозяйки песочного цвета ковер с изумительно мягким ворсом,зеркальные шкафы, телевизор, хрустальная люстра, парочка кресел, торшер икамин, самый настоящий, с дровами. Я с огромным удовольствием пожила бы в такойкомнате, но у меня ничего подобного никогда не будет. На одну только кроватьпридется два года работать. Альбина рухнула на плед, не снимая туфель.

– Виолочка, – прошептала она, – дайте капли из шкафчика вванной.

Сообразив, что одна из зеркальных дверей ведет в санузел, ятолкнула створку и обнаружила за ней джакузи, унитаз и биде – все розовогоцвета с золотистым узором. Даже краны блестели, словно слитки драгоценногометалла.

Выпив лекарства, Альбина сказала:

– Ничего поделать не смогли. Врачи говорили, если бы раньшесообразили, что это отравление грибами, может, и спасли бы. Хотя… У Никитыслабое сердце, больные почки… Вот Лена, экономка, выкарабкается, ну да она исъела намного меньше, чем муж.

Руки хозяйки принялись теребить плед.

– Хотите, лягу здесь, на диване? – предложила я.

– Спасибо, Виолочка, все в порядке, – ответила Альбина, –идите отдыхайте, завтра подумаем, как жить дальше.

Я пошла к Вике и села на софу. Сон пропал окончательно.Промаявшись примерно с полчаса, я начала дремать, но тут дверь тихонькоскрипнула, и Альбина свистящим шепотом спросила:

– Виола, вы спите?

Я не сразу сумела вынырнуть из объятий подкрадывающегосясна. Хозяйка исчезла. Через минуту я встала и решила все же пойти узнать, неслучилось ли чего. На третьем этаже стояла кромешная тьма, на втором из-поддвери спальни Альбины пробивалась полоска света, я уже хотела было потянутьдверь за ручку, как за ней раздалось характерное попискивание. Соловьеванабирала чей-то номер. Я приникла ухом к замочной скважине.

– Алло, – тихо, но довольно четко произнесла женщина, –алло, слышишь меня? Слава богу, все кончено, он умер. Боже, какое счастье, мысможем быть вместе.

Повисла тишина, затем Альбина продолжила:

– Погоди, деньги теперь мои. Соловьевых никого не осталось,дождалась, прямо не верю… Она хрипло засмеялась: