Даже с раздавленной грудью он пытался кричать.

Все, что я мог сделать для Джора, — это выстрелить емув голову.

Я сделал это.

Оставшиеся в живых Маринкины лучницы добили пулеметчиковШарпа и зависли над обширнейшей дырой в крыше горна, не решаясь сунуться ниже —такой оттуда шел жар и смрад… И тогда Маринка, вся внутренне зажмурившись,нырнула первой.

Пространство внутри горна было хитрым образом раскалено,спрессовано и скручено и в целом напоминало воронку огненного смерча — чемближе к сейду, тем более плотное, и искривленное, и непрозрачное, ииспепеляющее, и чужое. Даже здесь, наверху, нужно было смотреть прямо, чтобывидеть, что делается у тебя за левым плечом. Марина попыталась заставить себяотрешиться от настоящего — верхнего — зрения, взглянуть на все простымиглазами, — но это чуть было не взорвало ей голову. К таким перегрузкамвосприятия она была не подготовлена…

Тем не менее что-то удалось разглядеть: Волкова, буквальновисящего на нитях силы между сейдом и щитом, и колеблющееся, как пламя свечи,сине-стальное сияние слабого, но стойкого нойды Кости, втянутого в этот вихрь,зацепившегося за что-то и не намеренного отцепляться, и простые черточки остальныхребят… Найдя линию силы, ведущую точно к Волкову, Маринка пустила стрелу,вложив в ее полет всю мощь и всю застарелую — и не свою, и уже свою —ненависть….

Удар стрелы был страшен. Невидимый глазу, но почтинепробиваемый панцирь Волкова прогнулся, а сам удар — чуть ниже шеи, междулопатками — на миг смутил его сознание и бросил тело на колени. Еще несколькострел достали его — с меньшей силой, но тем не менее чувствительно, — и онпонял, что так могут и заклевать; да, вороны, и сойки, и даже воробьи способнызаклевать волка до смерти, если волк будет глуп и станет просто отмахиваться…

С заклятием вы меня обманули, подсунули ложную ста- фу,молодцы, подумал он, это я не учел, но это не так уж страшно, у меня-то естьпредусмотренный ход в запасе, а вот у вас, похоже, нет, запасы кончились, пошлалобовая атака. Так что я даже в выигрыше…

Он поднялся на раскачивающемся помосте и, стараясь необращать внимания на удары по панцирю, набрал полную грудь воздуха…

Маринка проскочила через пекло. Осмотрелась. Пятеро лучництанцевали в воздухе рядом с ней, и еще четыре двигались поодаль, так, видимо, ине решившись на погружение.

— Ну что же вы! — крикнула им Маринка.

Они устыдились и подтянулись поближе…

— На счет ноль! — дала команду Маринка и наложиластрелу на тетиву. — И залпом! Приготовились! Девять! Восемь! Семь!..

Показалось мне это или нет, но Волков вдруг стал меньше вразмерах. Более того — он стоял в позе, как будто поднимался с колен.

— Огонь, девочки! — закричал я, ловя его на мушку.

Но затвор щелкнул впустую. Я поменял магазин, передернул —время, однако, ушло, и Волков уже стоял во весь рост, поднеся руки к лицу…

Я быстро взглянул влево — Аськи не было видно совсем. Вправо— из-под плиты по-прежнему торчали ноги Инки, да только сама плита просела отудара — как будто именно в эту плиту пришелся чудовищный удар…

И, уронив автомат, я бросился к краю плиты и вцепился внего, напрягся…

Рядом оказался Артур.

— Разом! — сказал он.

Мы подняли плиту. Сантиметров на двадцать. И я движениемстопы подсунул под угол обломок бетона.

И увидел, как шевельнулись и судорожно подтянулись Инкиныноги. И как мгновенно напитались кровью штанины…

Но автомат ее ударил вновь, и Волков снова пошатнулся.

Он пошатнулся, но и только. Отступил на шаг, утвердился,поднял руки к лицу — и во всю мощь легких проревел «песнь освобождения». Иснова стал укреплять панцирь, набрасывая на него силу и мощь, восстанавливаяразрушения… И когда ведьмы всей стаей слетели вниз и, воротя морды от смрада,выпустили целый рой стрел, он снова был готов — почти настолько же, насколько вначале битвы. Все стрелы достигли цели… и разлетелись, бессильные.

И тогда Волков еще громче, чем «песнь освобождения»,проревел «песнь преображения»…

— Сзади! — крикнул Артур и начал стрелять. Думаю, онреально меня спас, потому что автомат, повторяю, мне надо было еще поднять…кроме того, пистолет все-таки быстрее автомата… Короче, трое охранников,подбежавших к нам по коридору — ну, шагов на пять, на шесть, — моментальнолегли и больше не шевелились. Они бежали без выстрела, должно быть, имея в видувзять нас живыми — не удалось…

Но буквально секунду спустя в дверях, в окнах, на лестницахпоявилось их еще человек десять, и все они открыли ураганный огонь по мечущимсявверху лучницам-хельви. Несколько лучниц сразу упали, как будто кто-топеререзал удерживающие их в воздухе нити, остальные выпустили по одной-двестрелы и скрылись.

Я понял, что за трюк проделал Волков. Он превратил всехсвоих охранников обратно в волков, а когда они избавились от пут, что в волчьемобличье не так уж сложно, вернул им человеческую сущность. Вряд ли бы ониуспели собрать разобранное и разбросанное оружие — значит, где-то были нычки…

— Где Аська? — вдруг сообразил я.

— Не знаю, — удивился Артур.

И вдруг я понял, где она. Оглянулся назад, где должен быллежать мешок с аммонитовыми патронами…

— Аська! — закричал я. — Дура! Ты же не умеешь! Ивзрыватели у меня!..

Сколько-то времени длился «воздушный налет» — ведьмыврывались во внутреннее пространство дома и, не обращая внимания на самогоВолкова, вышибали стрелами одного-двух автоматчиков. Иногда и автоматчикамудавалось зацепить летучую тварь…

Они тянут время, подумал Волков. Они рассчитывают, чтостояние закончится, и все, к чему я шел, окажется напрасным. Если бы все былотак просто!..

А ведь помощи не будет, вдруг поняла Маринка. Все, онипротолкнули через меня ложную стафу — и этого достаточно. Больше я им не нужна,красивые слова про вождя — обычная разводка. Ведьмы, правильно их называлВолков. Ведьмы. Ничем не лучше, чем он сам.

Ничем не лучше…

Она уже знала, что будет делать дальше.

— Продолжайте! — крикнула она своимоставшимся. — Чтобы голов не подняли!

И устремилась вниз — но не в пылающее нутро горна, а рядом сним, туда, где кучкой лежали несколько мертвых тел. Мертвецы ей нужны былисейчас, мертвецы…

Знаете, я очень давно не люблю всяческую героическую хреньпро войну. Еще до армии это началось. Как-то само собой. Когда старшина снаганом и пятеро девчонок с винтовочками против немецких десантников — ипобеждают, хотя и с потерями, или когда «в бой идут одни старики» — не выношу.Не верю, а раз не верю — начинает тошнить. Ну а тут у нас как-то вообщеполучилось из военных сказок для дебилов: несколько студентов и студенточек,кое-как умеющих стрелять в тире, — схватываются с превосходящими силамихорошо вооруженного и уж явно специально обучавшегося противника, да еще и стяжелой артиллерией в виде боевого колдуна — и их не выкашивают всех в первыеже секунды, как подсказывает нам здравый смысл, и держатся они… ну, не знаю…минут пятнадцать, наверное. При этом держатся хорошо, черт возьми. Достойно.Правда, имея поддержку с воздуха, надежду на спасение и полное непониманиетого, в какую безнадегу влипли.