— Если ты такой умный, ты должен понимать, чего стоят клятвыколдунов?

— Эта единственная, которую ты сдержишь. Говори: клянусьтем, кто дал мне мою силу…

И в этот момент грохнул оглушительный взрыв. Кусок стены науровне второго этажа вылетел, и из пробоины повалил густой дым.

Кто-то напоролся на нашу забытую растяжку…

И дальше все смешалось. Какие-то новые ведьмы налетали наВолкова, как вороны на медведя, и он отбивался от них молниями и огнем, и ещеоткуда-то невидимый ударил пулемет, и видно было, как разлетаются от панциряВолкова в разные стороны пули — буквально как брызги воды, когда из шланга подбольшим напором направляешь ее на какое- то препятствие… Он загасил невидимыхпулеметчиков, но все равно кто-то продолжал стрелять в него, а потом я увидел,что Артур лежит со стрелой в груди, а Аська подползает к нему, а потом меняоткинуло чем-то — не взрывом, а чем-то подобным тому сотрясению пространства,которым он по нам шарахнул, только теперь это применили против него, — яуспел увидеть, как он, взмахнув неловко руками, летит спиной вперед, иврезается в черный камень, и сползает по нему. Потом я сам с немалой силойприложился спиной к деревянной лестнице, перевернулся и свалился с нее, а когдавыбрался, чтобы увидеть, что же там дальше…

В общем, там был расстрел. Ведьмы окружили Волковаполукольцом и всаживали в него стрелы с какой-то потрясающей скоростью инечеловеческой силой, и было видно, что уже не все стрелы застревают вневидимой броне, а многие и многие ее пробивают. И тут появилась Маринка. Вруке ее был лом, обычный железный лом — и вот этот лом она, размахнувшись,метнула Волкову в грудь, и он с силой снаряда пробил тело насквозь и пригвоздилколдуна к черному камню.

На миг стало тихо. Все почему-то замерли. А потом я увидел,что конец лома, торчащий из тела, засветился. Не как раскаленный металл —красным, а сначала синим, потом пронзительно-фиолетовым…

И Волков закричал. Весь утыканный стрелами, пригвожденный к камню— который, похоже, высасывал из него то ли его магическую суть, то ли простожизнь, — он кричал от боли и страха, и не могу сказать, что я емусочувствовал, — хотя и злорадства не испытывал, а только какое-то жестокоеотупение.

Маринка подошла к щиту, подняла его и закинула за плечо. Неоглядываясь, пошла в мою сторону — кажется, даже и не видя меня. И тут я увиделее лицо…

Белая кожа с черными прожилками и глубокими морщинами.Совсем черная вокруг глаз. Глаза белесые, выцветшие, неподвижные. Острый хрящеватыйнос, вытянувшийся подбородок. И рот — почти безгубый, круглый, как у миноги, иполный неровных острых грязных зубов.

— Пойдем со мной, — сказала она.

Я попятился.

И в этот момент Волков что-то сделал. Из последних сил.Пустил молнию, или огонь, или что-то еще. Не знаю, что именно, да и не узнаюникогда, потому что от этой штуки сдетонировали аммонитовые патроны. Которыебез детонаторов безопасны, как дрова. Они лежали в мешке под помостом, где ихоставила Аська. Почти у самого камня.

Можете мне не поверить, но я успел увидеть этот взрыв как быв замедленном темпе. Белая звезда, и просто исчезнувший помост, и как подлетаютвверх, отрываются и пропадают из виду ноги Волкова, и как по черному камню заним начинают змеиться трещины — не прямые, не ломкие, как если бы разбивалиобычный камень или там стекло, — а извилистые, разветвленные, образующиекакой-то изощренный узор, в каждое мгновение что-то напоминающий мне — древниеписьмена, когда-то виденные и забытые, да, наверное, так, — каменьраспадался огненными буквами, что-то сообщая тому, кто сможет запомнить ипрочитать…

И еще: на миг мне показалось, что я вижу стремительнолетящую Рагнару с боевым серпом, занесенным для удара, и лениво подумал: нуда,ноги-то мы ему оторвали…

Потом меня приложило обо что-то, и наступила темнота.

Затем пришли видения. Сначала я бегал по тайге за Маринкой,а потом оказался в той школе. Я много дней бродил по этажам в поисках выхода,но не находил его. Пули все так же влетали в окна и, ударяясь о стену, осыпалименя известковой и кирпичной пылью. Потом меня нашла собака Лили — та,грязно-белая, страшная, именем Хукку. Это было важно — что я помнил имя. Собакапривела меня к Лиле. Лиля сидела во внутреннем дворике, и перед нею былоразложено несколько кучек костей. Она задумчиво и отрешенно перебирала их,время от времени перекладывая какую- нибудь маленькую косточку из одной кучки вдругую. Потом она стала посылать меня в подвал школы, чтобы принести костиоттуда. Подвал был набит костями. Я приносил.

…Я все говорю «школа», но это могла быть и больницакакая-нибудь, и какое-нибудь здание администрации, вынесенное немного в сторонуот деревень, — может быть, хотели когда-то укрупнять колхоз, началистроить, а тут все возьми и посыпься. Что это школа, мы решили, найдя во двореразбитый глобус, которым кто-то когда-то играл в футбол. А здание было такое:на склоне, и та часть, что ниже по склону, двухэтажная, а те, что выше, —одно. Замкнутый квадрат с внутренним двориком. Во дворике, помню, стоялозасохшее дерево — довольно большое. Ну а так — коридоры, налево окна, направо —классы или палаты, или там какие-нибудь офисы; кое-где даже остались двери илинолеум на полу. Ну а так — ни мебели, ничего. Я сейчас уже и не помню,послали наше отделение эту школу проверить или же Маркушкин сам решил заглянутьи понюхать, чем там пахнет… Вообще-то месяца три все было спокойно, и всерешили, что банда либо ушла за перевалы, либо распалась в мелкую фракцию илегла на дно и что-то готовит, а значит, теперь это дело фээсбэшников, пустьони через агентуру выясняют, где их ждать и с чем; наше же дело бульдожье:вцепиться и не выпускать.

А школа эта (я ее вот еще почему упорно называю школой: онамне такой снится: с партами, с досками, с какими- то шкафами полуразбитыми; насамом деле ничего не было, голые стены и даже не везде потолки) — ееначали строить за несколько лет до развала Союза в довольно безлюдном месте, тоесть до ближайшего населенного пункта было по карте километров семь, а дорогамивсе двадцать; но, может быть, так и решили, что лучше возить школьниковавтобусами в большую и оборудованную школу, чем содержать маленькие по семьчеловек класс. Ну а потом началось все то, что началось, и так этот недо стройи стоял, и даже во дворе его выросло дерево (по-моему, абрикос, но не поручусь)и засохло. Ну и тем более логично, если это была не школа, а больница, —ставить в равноудаленном месте, и всем будет одинаково неудобно ездить, и никтоне в обиде…

В общем, мы вдруг почему-то взяли и заглянули в эту школу. Атам, конечно, следы пребывания, однако давние, и мы уже совсем было решилиехать дальше, но тут нам взяли и подбили бэху, и оказалось, что банда здесьрядом если не в полном составе (а фээсбэшники насчитывали у них примерночеловек двадцать — двадцать пять постоянного состава, тех, которые профи), товсе равно имеет подавляющее преимущество: было нас девять, и сразу же двоесгорели вместе с бэхой. Хорошо, что ПКМ Маркушкин никогда из рук не выпускал, ипатронов мы только на себе таскали четыре боекомплекта, а тут просто чутьесработало у сержанта: велел сразу, как высадились, две цинки автоматныезабросить в вестибюль и три коробки с лентами. В общем, на час хорошего боя мыбыли обеспечены.