Триглав повернулся и повел рукой. Это было слабое, небрежноедвижение, однако пергамент с заклинанием в руках у Сарданапала покоробился.Казалось, мгновение превратилось для него в годы. Зеленые пятна плесенизаплясали на его краях. Пергамент потемнел, буквы на нем стерлись, и онрассыпался в прах.

– Заклинание разрушения. Когда-то во время битвы сбогами я уже видел его в действии, – тихо сказал Сарданапал.

– Ты ошибся, старик… Ты видел не заклинание разрушения,а само разрушение. Заклинаниями пользуются маги. У богов же мысль, желание иволя неразделимы. Мы творим то, что желаем. Возводим случайность взакономерность, а произвол – в мораль, – усмехнулся Триглав.

Он дохнул, и Сарданапал упал, не устояв на ногах. Шея и рукиего были закованы в тяжелую дубовую колодку.

– И это не магия. Я просто пожелал, чтобы такбыло, – продолжал Триглав.

Он наклонил голову, и два копья пронзили колодку Сарданапаласправа и слева от его головы. Их наконечники прошли вдоль тела, не коснувшисьего.

– Я мог бы быть и точнее, но быстрая смерть скучна. Мнехочется увидеть ужас в твоих глазах. Всякий раз ужас тех, кого я убиваю, делаетменя немного сильнее, – сказал Триглав.

– Это был ты, все время ты! – сказал Сарданапал.Он с трудом находил слова. – Ты приходил ночами в Тибидохс! Ты принималоблик Перуна, ты нападал на учеников, ты писал на куполе чужое имя! Ты вседелал для того, чтобы я произнес заклинание и уничтожил его!.. А я, я – старыйолух – ни о чем не догадывался.

Триглав хмыкнул.

– Раньше мудрый дедушка Сарданапал лишь разглаживалкозлиную бороду и делал вид, что все ведает наперед. Если же Тибидохс садится влужу, то всему виной пророческий бред Древнира. Не скрою, он действительнозаглядывал в будущее, да только видел лишь то, что хотел увидеть… Он былидеалист, то есть упрощал жизнь до идеи, оскоплял все ее многообразие илюбовался ошибочной и ложной гармонией, проистекавшей от такого упрощения.

– Как ты сумел попасть в Тибидохс? Буян защищает нетолько купол. Кто произнес заклинание вызова? – быстро спросил Сарданапал.

– А, один мальчишка! Семь-Пень-Дыр. Думаю, он хотелвызвать темного духа, не меня, но ошибся в рунах… – небрежно сказал Триглав,наклоняясь за молотом. – Ну все! Пора убить вас всех. Потом я закончунадпись, восстановлю пергамент и подброшу его Поклепу. Уверен, он произнесетзаклинание не задумывась.

– Ты не осмелишься! Пусть же придет оболганный Перун,тот, чьим именем ты прикрывался! Я призываю его! Громовержиум! – крикнулакадемик, поднимая голову так высоко, как позволяла колодка.

Яркая зеленая искра сорвалась с его перстня и умчаласьпрежде, чем Триглав успел потушить ее. Древний бог с досадой поморщился.

– Дешевые фокусы! Перун не придет. Я позаботился об этом, –прошипел он.

Но он ошибся. Внезапно небо озарилось. Тучи расступились,набухая светом, точно мокрая вата.

– Тебе везет, Сарданапал. Похоже, кроме черного ферзя,на шахматной доске вот-вот появится белый клоун! – сказал Триглав. В егоголосе слышалось беспокойство.

Что-то полыхнуло. Ночной берег осветился, точно днем. Таня иСарданапал невольно закрыли глаза от невыносимо яркого блеска. На песок, жаркаяи сияющая, опустилась золотая колесница со среброголовым и златоусым богом.

Его яростный взгляд скользнул по Тане, по Сарданапалу иостановился на Триглаве.

– ТЫ ЗАКОВАЛ МЕНЯ, КОГДА Я СПАЛ. ТЫ ОТНЯЛ МОЙМОЛОТ! – прогремел он.

– Всего лишь молот. Зато я оставил тебе жизнь! –возразил Триглав.

– НЕ СМЕШИ! ТЫ НЕ ПОСМЕЛ ОТНЯТЬ ЕЕ САМ. ТЫ, ТРУС,ОПАСАЛСЯ МЕСТИ ВЕЛЕСА, СИМОРГА И СВАРОЖИЧА. ТЫ РЕШИЛ СДЕЛАТЬ ВСЕ РУКАМИ МАГОВ.ТЫ ХОТЕЛ, ЧТОБЫ САРДАНАПАЛ ПРОИЗНЕС ДРЕВНЕЕ ЗАКЛИНАНИЕ УНИЧТОЖЕНИЯ. ТЫ ДОСТИГБЫ СРАЗУ НЕСКОЛЬКИХ ЦЕЛЕЙ: ИЗБАВИЛСЯ БЫ ОТ МЕНЯ, ВЫПУСТИЛ БЫ В МИР ЗЛО,ВЗБУНТОВАЛ БЫ ХАОС И СТАЛ БЫ ГЛАВНЫМ БОГОМ.

– Я им стану!

– ВОЗМОЖНО, НО ТЕПЕРЬ Я НЕ ЗАКОВАН. Я ЗАСТАВЛЮ ТЕБЯСРАЖАТЬСЯ!

Триглав пожал плечами.

– Я не вступлю с тобой в битву, громовержец. Мнепочему-то расхотелось убивать. Не прикончишь же ты меня в спину. Яухожу! – сказал он.

У воды, по колено в холодных волнах, возник черный конь, изноздрей у которого вырывался дым, а из глаз – холодный огонь. Трехликийповернулся и, увязая в песке, направился к коню. Не пытаясь остановитьТриглава, Перун внимательно смотрел ему в спину.

Триглав сделал несколько шагов, а затем, внезапноповернувшись, упал на колено, и яростно метнул в Перуна молот. Молот промчалсяпо воздуху как мгновенный сполох света. Это была сама гибель – мгновенная инеотвратимая. Таня ощутила лишь тугой удар воздуха, сбивший ее с ног.

Один только Перун, в которого молот и летел, не покачнулся ине сошел с места. Он открыл ладонь, и молот, изменив направление, послушно легв нее рукоятью.

– Как ты догадался? – прорычал Триглав. –Как?

– Я НЕ ПОВЕРИЛ, ЧТО ТЕБЕ РАСХОТЕЛОСЬ УБИВАТЬ, СТАРЫЙ ПАЛАЧ!ТЫ НЕНАВИДИШЬ ЧЕСТНЫЙ БОЙ! НО НЕУЖЕЛИ ТЫ ДУМАЛ, ЧТО МОЙ МОЛОТ ПОДНИМЕТСЯ ПРОТИВХОЗЯИНА? ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ БИТЬСЯ. Я ГОТОВ, – прогремел Перун.

Он нетерпеливо повернул голову. В следующий миг Таня поняла,что Перун уже стоит в сверкающей колеснице и заносит над головой разящий молот.

– Пусть будет по-твоему. Мы будем биться. Я уничтожутебя, хоть в честном бою, хоть нет. Назад в Потусторонние Миры я вернусь один ивоцарюсь там, – прошипел Триглав. Три голоса слились в один.

– СЛИШКОМ МНОГО СЛОВ, ПОВЕЛИТЕЛЬ ПАДАЛИ! Я ЖДУ ТЕБЯ!

Перун откинулся назад и приспустил вожжи. Его колесница,взмыв золотистой молнией, затерялась в тучах. Еще мгновение – и его огромныйнечеткий силуэт занимал уже половину неба. Перун ждал врага, и весь мир, всестихии, казалось, замерли вместе с ним.

Триглав тяжело ступил в стремя и вынул из ножен клинок. Егочерный конь поднялся на дыбы. Золотая вуаль на трех лицах дрогнула.

– Гибель Перуну! – громко и страшно, как сотняводопадов, проревел он и, разрастаясь, занял другую половину неба.

Теперь они стояли друг против друга. Жизнь и смерть. Свет итьма. Ярость и покой. Натиск и мудрость. Стояли, чтобы встретиться в битве, изкоторой живым выйдет только один.

Таня невольно прижалась к академику. Когда сражаются боги,смертному невозможно даже смотреть на это.