Другой, матерясь, наскоро обшарил Фандорина, безо всяких нато оснований двинул дубинкой по бедру. Николас только ойкнул, протеста заявлятьне стал. Полиция любой страны мира при подобных обстоятельствах вела бы себяточно так же.

— … нам этот… расскажет, как эту спортсменку зовут, — сказалтретий, светя фонариком в Никины права. — Правда, гражданин Фандорин?

И дубинка еще раз стукнула его по бедру — не слишком сильно,как бы предупреждающе.

— Девушку я подобрал на улице, она голосовала. Знаю только, чтозовут Марго, — на ходу сочинил Николас, зная, что ложь звучит вполнеправдоподобно — по ночному времени таких «голосовальщиц» в Москве сколькоугодно. — Да не в ней дело. Возле клуба на нас напали трое, из джипа. Этобандиты, идемте скорей. Да уберите вы свою палку! Я президент фирмы «Странасоветов», вот карточка!

Бог знает, что больше подействовало на защитниковправопорядка — звучное слово «президент» или солидное название фирмы, но рукипозволили опустить и отвезли ко входу в «Холестерин».

Но джипа след простыл, лишь на тротуаре осталось несколькокапель крови — у очкастого из носу натекло. Наблюдательность вышибал оказаласьизбирательной. Фандоринскую «четверку» они запомнили, а вот номер роскошногоджипа и даже его цвет у них в памяти не отложились. Хуже того, оба в один голосутверждали, что Фандорин и его «полоумная девка» сами накинулись на приличныхмолодых людей и избили их чуть не до полусмерти.

— Поедем в отделение, разбираться, — решил старший группы, аНиколасу сказал. — Если от потерпевших не будет заявления, утром выпущу. Самособой, штраф заплатишь.

Покраснев, Фандорин шепнул:

— А давайте я вам прямо сейчас штраф заплачу. В двойном,даже тройном размере. Зачем вам меня держать? Личность мою вы уже установили,а?

Никогда в жизни Николас А. Фандорин не позволил бы себеподкупать офицера милиции, да еще находящегося при исполнении обязанностей! Даон даже от гаишника за какое-нибудь нарушение рядности ни разу не откупался —каждый раз, как последний идиот, вместо того чтоб сунуть полсотни, тратил подва часа на оформление штрафа через сберкассу и еще гордился этим.

Но тут дело шло о жизни и смерти. Пока будешь сидеть вмилиции, «приличные молодые люди» успеют подготовиться к новой встрече.

Лейтенант подумал над Никиным предложением. Поманил одногоиз вышибал.

— … с ним, с цветом и номером. Марка-то какая?

— У джипуськи? «Брабус». Милиционер взял Фандорина залокоть, повел к «уазу». Миролюбиво объяснил:

— Не, не получится. Лохи на «брабусе» не ездят. На кой мнелишние заморочки? Посиди до утра, не рассыпешься.

В машину Нику усадили без наручников и не в «кошелек», каккакого-нибудь пьянчугу, а на заднее сиденье.

Думай, думай, лихорадочно повторял Николас. Что-то надоделать, но что?

Позвонить капитану Волкову, вот что!

Лучше пусть сомнительный, но все-таки знакомый и вменяемыймилиционер, чем эти ночные охотники с автоматами и дубинками.

Он выудил карточку оперуполномоченного, стал набирать номер.

— А ну убрал живо, — сказал сидевший рядом сержант.

— Один звонок — имею право!

— Щас будешь иметь и справа, и слева, — пригрозил служительзакона.

Это был явный и грубый произвол. В другое время Фандориннепременно пошел бы на принцип, но не сейчас, не сейчас.

— Лейтенант, — наклонился он вперед, к офицеру. — Я все-такизаплачу вам штраф. Если позволите сделать телефонный звонок.

Тот подумал, шмыгнул носом.

— Ладно. Гони сто баксов и звони.

— Тысячу рублей, — сказал Фандорин упавшим голосом. — Большене могу.

— Давай.

Кажется, лейтенант согласился бы и на пятьсот, да ладно, недо этого.

Набирая номер, боялся только одного — услышать в трубке:«Аппарат абонента выключен или временно недоступен». Как-никак третий час ночи.Даже пошептал: «Господи, Господи!»

— Аюшки, — откликнулся Волков бодрым, нисколько не соннымголосом.

— Это Фандорин. У меня новости. Срочные. Я…

— Вы где? — перебил капитан.

— В милицейской машине. Меня арестовали…

— Не арестовали, а задержали, — поправил старший группы.

— Меня задержали. Милиционеры. Везут в отделение.

— Какое? — спросил оперуполномоченный.

Следовало отдать ему должное — разбуженный среди ночи, онсоображал быстро и вопросы задавал только самые необходимые.

Фандорин покосился на каменные лица соседей. Лучше неспрашивать.

— Не знаю. Я недалеко от Охотного ряда.

— Ясно. Буду.

И в трубке раздались гудки.

* * *

Пока составляли протокол, пока задержанного «пробивали поЦАБу и ЗИЦу» (Николас так и не понял, что это означает), пришлось сидеть в«обезьяннике» — зарешеченной конуре. Прямо на полу спали двое пыльных мужчин иодна дама, еще более неопрятного вида. За «обезьянником» находились две двери смаленькими окошечками. Судя по голосам, там тоже кто-то сидел — видимо,нарушители посерьезней, чем хулиган Н.А. Фандорин и его товарищи по клетке.

Собственно говоря, магистр не сидел, а ходил. Дело даже не втом, что сесть было не на что — в конце концов, соседи отлично устроились прямона полу. Взвинченные нервы отвергали статичность, требовали мышечнойактивности.

Перемещаясь из угла в угол, Николас преодолел расстояние,превышающее длину Тверской улицы. Волков появился, когда усталый магистр былуже на виртуальном подходе к улице Правды, если не к стадиону «Динамо».

Освобождение произошло на удивление просто, без каких-либоформальностей. Волков пошептался с дежурным, и Фандорин тут же получил назадизъятые при задержании вещи: телефон, документы, ключи, бумажник, металлическуюрасческу.

— Где можно с человеком поговорить? — спросил Волков.

— Да где хочешь, кабинеты все пустые, — ответил дежурный. —На тебе ключ от зам-полиса, там сидалы мягкие.