– Рана очень глубокая, и я полагаю, повреждены мышцы.

– Она не сильно болела, пока ты не начал ее ощупывать.

– Если я ее сегодня не залечу, завтра ты расхвораешься,и придется ехать в больницу. Могут потребоваться швы на внутренней поверхностибедра. Или я могу исцелить ее сегодня.

– Я голосую за второе предложение, – сказала я.

Он улыбнулся по-своему.

– Это хорошо. Мне бы не хотелось объяснять королеве,почему я тебя привез хромую, если мог вылечить. – Он наклонился было кмоей ноге, потом выпрямился. – Легче было бы, если бы я сдвинулся.

– Ты целитель – ты и делай, что нужно.

Он вдвинулся между моими ногами, и мне пришлось расставитьих, давая место его коленям. Это потребовало каких-то движений и нескольких"прошу прощения, принцесса", но наконец он оказался лежащим наживоте, а его руки держали меня за ляжки. Взгляд его поднялся вдоль моего телаи встретил мой.

От вида его в этом положении у меня пульс зачастил. Я попыталасьне выразить этого на лице и, боюсь, не смогла.

Он выдохнул будто теплым ветром на кожу моего бедра. Онсмотрел мне в лицо, и я поняла, что смотрит он не случайно и вряд ли это как-тосвязано с процессом лечения.

Он оторвался от моей кожи.

– Прости меня, но мне не просто секса не хватает, амелких интимных подробностей. Как реагирует лицо женщины на твоеприкосновение. – Он быстро лизнул мне кожу. – Ее короткие вдохи,когда начинает реагировать ее тело.

Он лежал между моими ногами, глядя на меня снизу вверх. Ясмотрела вдоль его тела. Волосы толстым черным канатом вдоль голой спины, наднатянутой гладью джинсов. Когда я снова встретила его взгляд, это был взглядмужчины, уверенного, что не услышит от тебя "нет", и не важно, о чемон просит. Дойл этого взгляда не заработал. Еще не заработал.

– Кажется, ты не собирался заигрывать.

Он потерся подбородком о мое бедро и ответил:

– Обычно я не позволяю себе оказываться в такойкомпрометирующей позиции, но обнаружилось, что, когда я в ней оказался, оченьтрудно ею не воспользоваться.

Он прикусил мне бедро, легко, и когда я ахнула, нажал чутьсильнее. У меня выгнулась спина, я вскрикнула. Когда я снова смогла посмотреть,на коже остался отпечаток зубов. Давно уже не было у меня любовника, который нетолько мог оставить мне следы на теле, но и хотел этого.

Голос его стал низким мурлыканьем:

– Это было чудесно.

– Будешь меня заводить – я тебя тоже заведу.

Я хотела сделать это предупреждением, но слишком многопридыхания было в моем голосе.

– Но ты там, наверху, а я здесь, внизу.

Он крепче сжал мне бедра – сила в его руках быланеимоверной. Я поняла, на что он намекает: у него хватит силы удержать меняпросто руками на бедрах. Я смогу сесть, но не смогу выбраться. Напряжение втеле, которого я не осознавала, покинуло меня. Я обмякла в его руках, легласпиной на кровать.

Были вещи, которых мне недоставало и которые мало имелиотношения к оргазму. Дойл никогда бы не посмотрел на меня с выражениемподступающего ужаса в ответ на что-то, что я попросила бы его сделать. Он незаставил бы меня ощущать себя чудовищем только из-за того, чего хочется моемутелу.

Я выпростала шелк рубашки из-под спины, натянула его натело, на голову. Поднялась, сев над ним. Темное знание исчезло из глаз Дойла,сменившись острым мучительным желанием. Оно так явственно читалось на его лице,что я поняла: игра зашла слишком далеко. Я держала рубашку перед грудями, незная, извиняться или это только усугубит ситуацию.

– Нет, – сказал он. – Не закрывай их. Простоя не ожидал этого.

– Не надо, Дойл. Мы не можем это закончить как надо, аособенно для тебя... извини меня.

Я стала опускать рубашку.

Пальцы его до боли сжались у меня на бедрах, впились в кожу.Я ахнула, посмотрела на него – рубашка у меня была надета только на руки.

Голос его прозвучал повелительно и мрачно, едва скрываяярость, от которой глаза его светились черными алмазами:

– Нет!

От одного этого слова я застыла, выпучив глаза, и сердцезабилось в горле пойманной птицей.

– Нет, – повторил он голосом лишь чуть менеесуровым. – Я хочу их видеть. Я хочу заставить тебя извиваться, мояпринцесса, и хочу при этом видеть твое тело.

Я отпустила упавшую рубашку и села как можно ближе к нему.Его хватка на моих бедрах миновала предел удовольствия и переходила просто вболь, но и это при определенных обстоятельствах было своего рода удовольствием.

Он чуть отпустил пальцы, и я увидела у себя на бедрах следыот ногтей. На моих глазах эти полумесяцы стали наполняться кровью.

Он стал было вынимать руки из-под моих бедер, но я отрицательномотнула головой.

– Ты там, а я здесь – помнишь?

Он не стал спорить – просто снова взял меня за бедра, наэтот раз без боли, но достаточно твердо, чтобы я не могла отодвинуться. Япровела руками себе по животу, приподняла ладонями груди, потом легла, опираясьна подушки, чтобы он меня видел.

Он смотрел на меня долгие секунды, будто запоминая, каклежит тело на цветном постельном белье, потом приложил рот к ране и стал лизатьмедленными тяжелыми движениями. Губы его сомкнулись над раной, и он стал сосать,присосался до боли, будто высасывая из раны яд.

Боль заставила меня вскинуться, и он поднял на меня глаза,полные того темного знания, которого он еще не заслужил. Я легла опять, ощущаядавление его рта на бедро, его сильные пальцы, впившиеся так, что завтра будутсиняки. Кожа у меня начала светиться, мерцая в тусклом освещении спальни.

Я посмотрела на него, но его глаза опустились,сосредоточились на работе. Под давлением его рта стало нарастать тепло,заполняя рану, как заполняет яму теплая вода.

Дойл стал светиться. Обнаженная спина засияла, как лунныйсвет на ночной луже. Только этот лунный свет исходил изнутри, переливаясь втемных контурах света и тени у него под кожей.

Тепло исцеления билось внутри меня как второе сердце. РотДойла присосался, вытягивая этот пульс, высасывая меня дочиста и досуха. Теплостало нарастать в середине моего тела, и я поняла, что это моя собственнаясила, но до сих пор никогда такого не бывало.

Тепло исцеления в ноге и тепло в моем теле разрастались,выходя наружу, как два жарких озера, дальше и дальше, шире и шире, и наконецмое тело растворилось в тепле, а кожа засияла чисто и бело, и свет танцевал подней, как в глубокой воде. Две силы текли друг другу навстречу, и на миг целящеетепло Дойла поплыло по моему жару, а потом силы пролились друг в друга,сливаясь в непобедимый прилив магии – изгибающий спину, пляшущий по коже,напрягающий тело.