Дойл смотрел ничего не выражающими глазами.

– Что делает и не делает королева со своим сыном инаследником, не мое дело.

– Со мною можешь не гнуть линию партии, Дойл. Мы обазнаем, что такое Кел.

– Влиятельный принц сидхе, к которому прислушиваетсякоролева, его мать, – сказал Дойл тоном таким же предостерегающим, как егослова.

– У него только одна рука силы, а остальные способностине такие уж великие.

– Он – Принц Древней Крови, и лично я не хотел бы,чтобы он эти способности применил против меня на дуэльной площадке. Все раны,которые я получил за тысячу с лишним лет боев, он может обрушить на меняодновременно.

– Я не говорила, что эта способность не страшна, Дойл.Но есть другие сидхе, обладающие более сильной магией, те, кто может принестиистинную смерть своим прикосновением. Я видела, как твое пламя поглотило сидхе,съело заживо.

– А ты убила последних двух сидхе, вызвавших тебя надуэль, принцесса Мередит.

– Я сжульничала.

– Нет, это не так. Ты просто прибегла к тактике, ккоторой они не были готовы. Это отличает хорошего солдата – использовать любоедоступное оружие.

Мы переглянулись.

– Кто-нибудь, кроме королевы, знает, что у меня теперьесть рука плоти?

– Знает Шолто и его слуа. Когда мы прилетим, это уже небудет тайной.

– Это может отпугнуть желающих меня вызвать, –сказала я.

– Оказаться запертым в бесформенном шаре плоти, нестареть, не умирать, просто тянуть существование. О да, принцесса, этого можноиспугаться. Когда Гриффин тебя... оставил, многие стали твоими врагами, потомучто сочли тебя бессильной. Они все будут вспоминать оскорбления, которыми тебяосыпали. И все будут гадать, не держишь ли ты камень за пазухой.

– Я претендую на права девы – это значит, что начинаю счистого листа, и они поступят так же. Если я признаю старую вендетту, то статусдевы я теряю, и меня тут же засосет в самую глубь этого болота. – Япокачала головой. – Нет, я их оставлю в покое, если они со мной поступяттак же.

– Ты мудра не по своим годам, принцесса.

– Мне тридцать три, Дойл. У людей это уже не считаетсядетским возрастом.

Он засмеялся – сухим темным смешком, который напомнил мне,как он выглядел этой ночью, полураздетый. Я попыталась не выразить это на своемлице, и, наверное, мне удалось, потому что выражение его лица не изменилось.

– Я помню, как Рим был всего лишь пятнышком на дороге,принцесса. Тридцать три для меня младенческий возраст.

Я позволила себе отразить собственную мысль на лице.

– Не помню, чтобы ты этой ночью относился ко мне как кмладенцу.

Он отвернулся от моего взгляда:

– Это была ошибка.

– Как тебе будет угодно.

Я стала смотреть в окно, разглядывая облака. Дойл решительнобыл настроен делать вид, что прошлой ночи не было. А я устала от попыток говоритьна эту тему, раз он столь очевидно не хочет ее обсуждать.

Стюардесса пришла снова. На этот раз она присела, юбка тугонатянулась у нее на бедрах. Она улыбнулась Дойлу. На руке у нее лежал веержурналов.

– Хотите что-нибудь почитать?

Ее свободная рука легла ему на колено, скользнула внутрь.Она была уже в дюйме от паха Дойла, когда он поймал ее за запястье и отодвинул.

– Прошу вас, мадам, не надо.

Она наклонилась ближе, держа руку у него на коленях,прикрывая ее журналами. Наклонилась так, что грудями прижалась к его ногам.

– Умоляю, – шепнула она. – Умоляю. Ужевечность прошла, как я была с одним из вас.

Это привлекло мое внимание.

– Вечность – это сколько?

Она заморгала, будто не могла сосредоточиться на моемвопросе из-за близости Дойла.

– Шесть недель.

– Кто это был?

Она покачала головой:

– Я умею хранить тайну, только не отвергайтеменя. – Она смотрела на Дойла. – Умоляю вас.

Эльфоманка. Если сидхе переспит с человеком и не приглушитпри этом магию, то человек становится вроде наркомана. Эльфоман может всерьезиссохнуть и умереть от тоски по сидхейской плоти.

Я наклонилась поближе к Дойлу, почти касаясь губами колец вушах. Страшно подмывало лизнуть такое колечко, но я сдержалась. Бывает, толкаетпод руку бесенок. Я прошептала:

– Запиши ее имя и домашний телефон. Надо будет сообщитьо ней в Бюро по делам людей и фей.

Дойл выполнил мою просьбу.

У стюардессы засияли на глазах благодарные слезы, когда Дойлзаписал ее имя, адрес и номер телефона. Она даже поцеловала ему руку и сделалабы еще что-нибудь, если бы не подошел стюард и не прогнал ее прочь.

– Законом запрещено иметь секс с людьми, не защитив приэтом их разум, – сказала я.

– Да, это так, – подтвердил Дойл.

– Интересно будет узнать, кто из сидхе ее любовник.

– Я думаю, любовники, – предположил Дойл.

– И еще интересно: она всегда летает на рейсах междуЛос-Анджелесом и Сент-Луисом?

Дойл посмотрел на меня:

– Она могла бы знать, кто так часто летает вЛос-Анджелес и обратно, чтобы суметь создать секту своего обожествления.

– Один человек – еще не секта, – возразила я.

– Ты мне говорила, что та женщина упоминала несколькихдругих, и у некоторых то ли имплантаты в ушах, то ли они сидхе.

– Все равно это еще не секта. Это колдун и егопоследователи в лучшем случае – ковен.

– А в худшем – культ. Мы понятия не имеем, сколько тамучастников, принцесса, а человек, который мог бы ответить нам, мертв.

– Странно, что полиция отпустила меня так просто изштата, когда идет расследование этого убийства.

– Меня бы совершенно не удивило, если бы твоя тетка,наша королева, сделала несколько звонков. Она умеет быть совершеннонеотразимой, когда хочет.

– А если это не действует, умеет быть столь жестрашной.

– И это тоже, – кивнул он.

Весь остальной полет первый класс обслуживал мужчина-стюард.Женщина больше возле нас не появлялась, пока мы не стали выходить. Тогда онавзяла Дойла за руку и произнесла настойчивым голосом:

– Вы мне позвоните, да?

Дойл поцеловал ей руку:

– О да, я позвоню, и вы мне ответите на все моивопросы, честно ответите, хорошо?

Она кивнула, слезы текли по ее лицу: