– Я это знаю, и она тоже, но ей все равно любопытно.

– Пусть любопытствует. Так нас не казнят, никого изнас?

– Нет, – ответил он.

– Так почему ты все так же мрачен?

– Мне не во что переодеться.

Я не сразу сообразила, о чем он. Потом раскопала парумужских боксерских трусов. Чуть тесных в бедрах, потому что у Дойла и Роанаразмеры не совсем совпадают, но все же трусы годились.

Дойл взял их и вернулся в ванную. Я думала, что он быстровернется и ляжет спать, но услышала, как зашумел душ. В конце концов я бросиланесколько подушек на спальные мешки и повернулась на бок, чтобы заснуть. Я небыла уверена, что заснуть мне удастся, но Дойл пробыл в душе долго. Последнее,что я слышала, пока на меня не накатил сон, был шум фена. Как Дойл вышел изванной, я не слышала. Просто когда я утром проснулась, он стоял надо мной счашкой горячего чая в одной руке и билетами на самолет для нас – в другой. Незнаю, спал ли Дойл на спальных мешках и вообще спал ли в эту ночь.

Дойл любезно предоставил мне место у окна, а сам вытянулсяна своем кресле, вцепившись в подлокотники и застегнув привязной ремень. Когдасамолет взлетал, Дойл закрыл глаза. Обычно я люблю смотреть, как уходит внизземля, но сегодня смотреть, как сереет Дойл, было куда забавнее.

– Как это ты можешь бояться летать? – спросила я.

Он не разжал век, но ответил мне:

– Я не боюсь летать. Я боюсь летать самолетами.

Голос его звучал очень разумно и осмысленно.

– Так ты можешь скакать на крылатом коне и не бояться?Он кивнул и открыл глаза, когда самолет наконец выровнялся.

– Я много раз на них ездил.

– Отчего же тебе так не по душе самолеты?

Он посмотрел на меня так, будто ответ я должна была знать:

– Металл, принцесса Мередит. Мне неуютно, когда меняокружает столько металла, созданного человеком. Он действует как барьер междумною и землей, а я – создание земли.

– Как ты сам заметил, Дойл, нечистокровность имеет своипреимущества. У меня с металлом проблем нет.

Он на этот раз не просто посмотрел, но и повернулся ко мне:

– Ты можешь исполнять большие арканы в такомметаллическом склепе?

Я кивнула:

– Никогда не видела магии, которую я не могла бы так желегко исполнять в металлическом склепе, как и вне его.

– Это может оказаться полезным, принцесса.

Стюардесса, длинноногая блондинка с идеальным макияжем,остановилась возле кресла Дойла и наклонилась так, чтобы он мог заглянуть ей ввырез, если захочет. Она предоставляла ему такой шанс каждый раз, когдапроходила мимо нас. За последние двадцать минут она прошла трижды, спрашивая,не хочет ли он чего-нибудь. Вообще чего-нибудь. Он отказывался. Я попросилакрасного вина.

На этот раз она его принесла. Так как мы летели в первомклассе, то его подали в бокале на длинной ножке – чтобы проще было пролить насебя, если самолет попадет в турбулентность. Что и случилось.

Самолет встал на дыбы и затрясся так, что я вернула виностюардессе, а она мне дала горсть салфеток – вытереть руку.

Дойл снова закрыл глаза и на все ее предложения отвечалпо-прежнему: "Нет, спасибо, ничего не надо". Она не предложилавпрямую сбросить с себя одежду и заняться сексом тут же на полу, но приглашениебыло явственно. Если Дойл и видел его, то сумел грациозно сделать вид, что незамечает. Не знаю, действительно ли он не понимал, что она на него положилаглаз, или привык, что человеческие женщины ведут себя как дуры. Наконец онапоняла намек и побрела прочь. При этом ей пришлось хвататься за спинки сидений,чтобы не упасть.

Сильная попалась турбулентность. Дойл посерел – это еговариант позеленения, я думаю.

– Как ты?

Он зажмурился крепче:

– Буду в полном порядке, как только мы приземлимся.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь, чтобы время шлобыстрее?

Он приоткрыл щелочки глаз:

– По-моему, эта стюардесса такое предложение ужесделала.

– Стюардесса – сексистский термин. Полагается говорить"обслуживающий персонал рейса". Итак, ты все-таки понял намеки.

– Я бы не сказал, что стиснуть мне ляжку и потеретьсягрудями о плечо – намек. Скорее приглашение.

– Ты ее очень красиво отшил.

– Большая практика. – Самолет затрясло так, чтодаже мне не понравилось. Дойл снова крепко зажмурился. – Ты действительнохочешь мне помочь скоротать это время?

– Я хотя бы это для тебя обязана сделать после того,как ты показал свою официальную бляху стража, и нас обоих пропустили в самолетс оружием. Я знаю, что по закону нам всюду в Штатах разрешается носить оружие,но обычно все проходит не так гладко и не так быстро.

– Тут помогло, что полиция нас проводила до терминала,принцесса. – Он с самого моего пробуждения тщательно называл меня"принцесса" или "принцесса Мередит". Уже не по имени.

– Копам будто не терпелось сунуть меня в самолет.

– Они боялись, как бы тебя не убили на их земле. Братьна себя твою охрану их тоже не тянуло.

– Так вот как ты провел меня в самолет с оружием?

Он кивнул, все так же не открывая глаз:

– Я им сказал, что при единственном телохранителебезопаснее будет, если ты сама будешь вооружена. Все согласились.

Шолто оставил девятимиллиметровый "Леди Смит". А уменя есть внутренняя кобура, отлично подходящая для выхватывания накрест.Обычно я ношу ее на спине, прикрытую жакетом, но сегодня полиция дала мне карт-бланшна ношение оружия, так что не требовалось его прятать.

В боковых ножнах у меня висел десятидюймовый нож, остриемпривязанный к ноге, с ременной петлей, чтобы быстро его выхватить – как ковбоюс Дикого Запада. Эта петля к тому же позволяла ножнам лучше следовать задвижениями ноги. Без этого они бы сдвигались при каждой перемене позы, тыкалисьбы в тело или за что-нибудь запутывались.

Над лифчиком снизу у меня был складной нож. При Дворе явсегда носила не менее двух клинков – такое было у меня правило. Огнестрельноеоружие будет разрешено лишь в некоторых частях ситхенов – фейрийских холмов. Аножи мне разрешат оставить при себе. Перед сегодняшним банкетом – в мою честь,как сообщил мне Дойл, – я еще добавлю клинков. Оружия, как и бриллиантов,слишком много не бывает.

Дойл держал Смертный Ужас в заспинных ножнах, и рукояткаторчала у него из-под плеча, удобная для выхватывания накрест, как пистолет изнаплечной кобуры. У него была с собой спортивная сумка, набитая оружием. Когдая спросила, почему он не пустил его в ход против слуа, он ответил: