– Моя ветвь берет начало от солдата удачи Корнелиуса фонДорна – того самого, что впоследствии служил капитаном царских мушкетеров придворе государя Алексея Тишайшего.

– Как?! – воскликнул папа. – Но именно от Корнелиуса происходими все мы – русские Фандорины, Фондорины, а также просто Дорины и Дорны! Янемного занимался биографией этого искателя приключений, – скромно признался он(хотя сам написал про капитана мушкетеров целую книжку), – но я не встречалупоминаний о его браке домосковского периода. Где это произошло? Судя по вашейфамилии, в Голландии?

Они уже были в гостиной. Ван Дорн и папа сели в кресла,Ластик топтался рядом, прикидывая, нельзя ли под каким-нибудь предлогомвыманить папу из комнаты. Вряд ли. Раз речь зашла о Корнелиусе фон Дорне, пишипропало.

– А никакого брака не было, – легонько, одними углами губ,улыбнулся иностранец. – Была мимолетная интрижка с Беттиной Сутер, трактирщицейиз Лейдена. Корнелиус уехал, так и не узнав, что у трактирщицы появится ребенок,к тому же носящий его родовое имя. Беттина, будучи женщиной обстоятельной,изготовила поддельный документ о браке – чтобы сын не считалсянезаконнорожденным. Я раскопал эту маленькую семейную тайну еще в юности, когдаизучал лейденские архивы и церковные приходские книги. Беттина стала именоватьсебя «благородной госпожой фон Дорн», а ее потомки переделали фамилию наголландский манер. Довольно заурядная история. Любопытно другое. Мне удалосьвыяснить, что в 1777 году, в американской Виргинии, один из Ван Дорнов случайновстретился с русским волонтером Милоном Фондориным…

И разговор углубился в несусветные исторические дебри.Перескочил на какую-то Летицию Де Дорн, потом на сгинувшего в Полинезии ТобиасаДорна, мичмана британского королевского флота.

В другое время Ластик с удовольствием послушал бы все этизанятные истории, но только не сейчас. На сердце было тоскливо, приближалосьобеденное время. А мама иногда заскакивала домой между двумя и тремя –приготовить ужин, и потом опять уезжала в редакцию, подписывать вечернийвыпуск. Она не папа, посмотрит один раз на кислую физиономию сына и сразупоймет: что-то стряслось.

А родственник, похоже, обосновался надолго и никуда особенноне спешил.

Вскоре стало ясно, что историю рода Дорнов-Фандориных он знаетгораздо лучше папы. Тот помнил не все факты, время от времени заглядывал вкартотеку или в компьютерный файл. Ван Дорн же сыпал именами и датами попамяти.

– Ах, если бы нам встретиться раньше, когда я пытался статьпрофессиональным историком! – сокрушался папа. – Я бы непременно напросился квам в ученики. Как замечательно, что у нас с вами одно хобби!

На это мистер Ван Дорн строго заметил:

– У меня это не хобби, а смысл всей моей жизни. Знаете,сколько лет я занимаюсь историей нашего рода? В декабре исполнится…

Договорить ему помешал телефонный звонок.

– Извините. – Папа вынул из кармана мобильник, взглянул навысветившийся номер. – Да, Валя?

Папина секретарша, из офиса. Телефон у папы был громкий, аголос у Вали пронзительный, поэтому Ластик, стоявший в двух шагах, слышал почтикаждое слово.

– …настоящий перспективный клиент, сразу видно! – тараториласекретарша. – Говорит, долго ждать не может!

– Но я сейчас никак… – папа расстроенно потер висок иоглянулся на гостя.

– Вы чего? – запищала трубка. – Месяц без работы сидим!Говорю вам: настоящий клиент.

Первый вице-президент инвестиционной компании! Много про васслышал! Большой заказ! Я ему кофе дала, сказала, вы сейчас вернетесь.

– Но я, правда, сейчас не могу.

Папа перешел на шепот, что было бессмысленно – все равногость всё слышал.

Ван Дорн поднял палец, деликатно привлекая папино внимание.

– Бизнес прежде всего. Если вам необходимо вернуться в офис…

– Нет-нет, что вы! У нас с вами такой интересный разговор. Ивообще, я ужасно рад знакомству!

Валя услышала и заявила:

– Если сию минуту не придете – всё. Увольняюсь!

Папа страдальчески поморщился.

– Интересный разговор подождет, – сказал Ван Дорн. – Яникуда не денусь. Схожу пока на Красную площадь, в Кремль. Это ведь недалекоотсюда? Если я не ошибаюсь, выйти на улицу, потом налево и направо?

– Хорошо, сейчас буду, – сердито буркнул папа в трубку иразъединился. – Нет-нет, наоборот, – обратился он уже к гостю. – Сначаланаправо, потом налево. Знаете что? Давайте Эраст сходит с вами, а потом вывернетесь сюда. Это было бы самое лучшее. А я позвоню жене. Может быть, онасумеет вырваться пораньше.

Впервые после памятной фразы, произнесенной шепотом в моментзнакомства, старик посмотрел на Ластика – вежливо, но довольно рассеянно.

– Если молодой человек согласится составить мне компанию…

– Конечно, согласится! Я бы и сам с огромным удовольствием устроилдля вас экскурсию по фандоринским местам Москвы. Прежде всего показал бы вам…

Тут у него в кармане снова зазвонил телефон.

– Иду, иду! – крикнул папа в трубку. – Я уже на лестнице.

Извиняющимся жестом развел руками, сказал: «Ну, я непрощаюсь», – и вышел.

Едва защелкнулась дверь, мистер Ван Дорн вскочил с кресла ибросился к Ластику.

– Наконец-то мы вдвоем! – воскликнул он. – Я думал, ваш отецникогда не уйдет! Но мой ассистент отлично справился со своей ролью! Он займетвашего отца часа на два, а то и на три. Ваша мать к обеду не приедет – онатолько что получила эксклюзивный, сверхсрочный материал для сегодняшнегономера. У нас с вами достаточно времени.

– Что? – только и смог пролепетать Ластик.

– Вы – тот, кого я так долго искал! Никаких сомнений! –взволнованно выкрикивал утративший всю свою чопорность иностранец. Он тосадился на корточки, чтобы быть с Ластиком вровень, то вскакивал, возбужденноразмахивал руками. Было совершенно непонятно, что за муха его укусила, и Ластикна всякий случай попятился к двери. Вдруг этот мистер Ван Дорн – псих?

Бессвязность речи двенадцатиюродного лишь укрепляла этоподозрение.