Дитер Гакст саданул его кулаком. Старик кувыркнулся вверхногами, его сандалии взлетели в воздух, описывая над хозяином живописныетраектории. Августинцы подняли крик, некоторые не выдержали и ринулись в бой.Во дворе забурлило не на шутку.

Вытолкнутый из водоворота Вольфгер Стерча выхватил корд ипринялся размахивать им – дело шло к тому, что польется кровь.

Однако Рейневан, уже успевший встать на ноги, долбанул егопо затылку кнутовищем. Стерча схватился за голову и обернулся. Тогда Рейневан сразмаху хлестнул его кнутом по лицу. Вольфгер упал. Рейневан кинулся к лошадям.

– Адель! Сюда! Ко мне!

Адель не шелохнулось, лицо ее выражало полное равнодушие.Странно. Рейневан запрыгнул в седло. Конь заржал и заплясал.

– Адеееель!

Морольд, Виттих, Гакст и Филин уже бежали к нему. Рейневанразвернул коня, пронзительно свистнул и ринулся галопом прямо в монастырскиеворота.

– За ним! – зарычал Вольфгер. – По коням и заним!

Первой мыслью Рейневана было скакать к Мариацким воротам, аоттуда за город, в Спалицкие леса. Однако ведущая к воротам Коровья улица былаполностью забита телегами, зато подгоняемый и напуганный криками чужой коньпроявил массу личной инициативы, в результате чего, не успел Рейневан толкомпонять, что происходит, как уже мчался галопом к рынку, разбрызгивая грязь иразгоняя прохожих. Не было нужды оглядываться, чтобы понять: преследователисидят у него на шее. Он слышал гул копыт, ржание коней, дикий рев Стерчей ияростные выкрики задетых лошадьми людей.

Он ударил коня пятками в пах, в галопе задел и повалилпекаря, несущего корзину; ковриги, булки и рогалики градом посыпались в грязь,и их тут же втоптали подковы стерчевых лошадей. Рейневан даже не обернулся.Какая разница, что там за спиной? Его интересовало то, что находится впереди, авпереди, прямо перед ним, выросла тележка, высоко нагруженная хворостом.Тележка перегораживала почти всю улочку, а там, где был небольшой просвет,копошились на земле несколько полуодетых ребятишек, выковыривавших из навозачто-то невероятно интересное.

– Теперь ты наш, Беляу! – заревел сзади ВольфгерСтерча, тоже увидевший то, что делалось на дороге.

Конь мчался так, что удержать его не было никакойвозможности. Рейневан прижался к гриве и зажмурился. Из-за этого он не видел,как полуголые ребятишки порскнули с дороги, как стая крысят. Он не оглянулся,поэтому не видел, как парень в овчинном тулупе, тянувший тележку с хворостом,обернулся, невольно развернув дышло и тележку. Не видел Рейневан и того, какИенч Кнобельсдорф вылетел из седла и смел своим телом половину нагруженного натележку хвороста.

Рейневан промчался галопом по Свентоянской улице, пронессямежду ратушей и домом бургомистра, на полном ходу влетел на огромныйолесьницкий рынок. Проблема состояла в том, что рынок, хоть и огромный, былзабит людьми. И разверзся истинный ад. Направившись к южному входу ивидневшемуся над ним пузатому четырехугольнику башни над Олавскими воротами,Рейневан распихивал попадающихся на пути людей, лошадей, волов, свиней, телегии ларьки, оставляя за собой побоище. Люди вопили, выли и ругались, крупнаяскотина рычала и мычала, мелкая живность скулила, визжала, переворачивалисьларьки и палатки, оттуда градом летели самые разнообразные предметы – горшки,миски, ведра, мотыги, кочерги, рыболовные снасти, овечьи шкуры, фетровые шапки,липовые ложки, восковые свечи, лыковые лапти и глиняные петушки сосвистульками. Дождем сыпались яйца, сыры, выпечка, горох, крупа, морковь, репа,лук, даже живые раки. В тучах перьев летала и орала на разные голоса самаяразличная птица. Все еще сидевшие на шее у Рейневана Стерчи довершалиразрушения.

Напуганный пролетевшим у самого носа гусем конь Рейневанадернулся и наскочил на лоток с рыбой, разбивая крынки и выворачивая бочки. Разъяренныйрыбак взмахнул подсечником, метясь в Рейневана, но промахнулся и угодил в крупконя. Конь заржал и рванулся в сторону, перевернув переносной ларек с нитками иленточками, несколько секунд плясал на месте, утопая в вонючей серебристоймассе плотвы, лещей и карасей, перемешанных с феерией разноцветных катушек ишпуль с нитками. То, что Рейневан не свалился, – было просто чудом.Уголком глаза он заметил, как торговка нитками бежит к нему с огромным топоромв руках, одному богу известно, для чего понадобившемуся в нитяной торговле. Онвыплюнул прилепившиеся к губам гусиные перья, сдержал коня и устремился вулочку Резников, а оттуда – он это знал – до Олавских ворот оставалось всегоничего.

– Я тебе яйца оторву, Белява! – ревел позадиВольфгер Стерча. – Оторву и в горло запихаю!

– Поцелуй меня в зад!

Преследователей уже было только четверо – Роткирха толькочто стащили с лошади и теперь избивали разбушевавшиеся рыночные перекупщики.

Рейневан не хуже стрелы пронесся между шпалерами подвешенныхза ноги туш. Перепуганные до жути рубщики в панике отскакивали, но все равноодного, несущего на плече огромный бычий окорок, он свалил. От толчка тотвместе с окороком рухнул под копыта Виттихова коня, конь с перепугу поднялся надыбы, на него налетел конь Вольфгера. Виттих сверзился с седла прямо наразделочный стол рубщика, носом в печень, легкие и почки, сверху на негогрохнулся Вольфгер – его ступня застряла в стремени, – не успелвысвободиться и развалил огромную кучу требухи, по уши погрузившись в грязь ислизь.

Рейневан в последний момент прильнул к лошадиной шее ипроскочил под вывеской с намалеванной поросячьей головизной. Почти догнавшийего Дитер Гакст наклониться не успел. Доска с изображением радостноухмыляющейся свинки саданула его по голове так, что аукнулось эхо. Дитеравыбило из седла, он рухнул на кучу отходов, распугав кошек. Рейневан оглянулся.Теперь за ним гнался только Никлас.

Не снижая скорости, он вылетел из тупичка рубщиков наплощадку, где работали кожевенники. А когда прямо перед носом у него неожиданновырос обвешенный мокрыми шкурами стеллаж, он поднял коня и заставил егопрыгнуть. Конь прыгнул. Рейневан не свалился. Опять чудом.

Никласу повезло гораздо меньше. Его конь врылся в землюкопытами перед стеллажом и протаранил его, скользя в грязи, жире и требухе.Самый младший Стерча перелетел через конскую голову. Очень, ну, очень неудачно.Пахом и животом прямо на оставленный кожевенниками мездровальный нож.

Вначале Никлас просто не понял, что произошло. Он вскочил,подбежал к коню и ухватил вожжи. Конь захрапел и попятился. Юный Стерч вдругощутил, что ноги его не держат. По-прежнему не соображая, что происходит, онпоехал по грязи за пятящимся и храпящим конем. Наконец опустил вожжи ипопытался встать. Поняв, что тут не все в порядке, глянул на свой живот. Изаорал, елозя в быстро расползающейся луже крови.