Немаловажные события также и в культуре в те временапроисходили. Проповедовал вдохновенный Бернардин Сиенский, проповедовал ЯнКанти и Ян Капистран, поучали Ян Джерсон и Павел Влодковиц, писали поученияКристина из Пизы и Фома Кемпийский. Писал свою превосходную хронику Вавжинец изБжезовой, писал иконы Андрей Рублев, писал Томасо Масаччио, художествовалРоберт Кемпин; Ян ван Эйк, придворный живописец короля Яна Баварского, творилдля кафедрального собора Святого Бавона в Генте «Алтарь Мистического Агнца»,вельми прелестный полиптих, украшающий ныне часовню Йодокуса Выда. Во Флоренциимэтр Пиппо Брунелески окончил строительство пренаичудеснейшей часовни надчетырьмя нефами церкви Santa Maria del Fiore, да и мы в Силезии не хуже – у насгосподин Петр из Франкенштейна окончил в городе Ниса строительство весьмапышной церкви, посвященной святому Иакову. Это совсем от Малича недалеко. Ктоне бывал и не видел, может побывать и увидеть. В том же 1422 году, в самуюмасленицу, в городе Лида с великой помпой отметил свои годы старый литвин,польский король Ягайло – взял в жены Софью Гольшанскую, девушку в расцвете сил,молоденькую, семнадцатилетнюю, больше чем на полста лет моложе себя.Поговаривали, девица та больше красотой, нежели поведением славилась. Ну, так изабот потом с нею была уйма. Но Ягайло, будто напрочь забыв, как следует тешитьюную супружницу, уже в начале лета отправился воевать прусских господ,крестоносцев, стало быть. А потом новому – после Кюхмайстера – ВеликомуМагистру Ордена, господину Павлу Руссдорфскому, чуть ли не сразу послевступления в сан довелось ознакомиться – и крепко – с польским оружием. Как тамв Сонкином ложе под балдахином у Ягайлы дело шло, сказать трудно, но чтобынабить крестоносцам морды, Ягайле силенок хватило. Ходом вещей и в Чешскомкоролевстве много серьезного в то время творилось. Великое там быловозбуждение, большой крови разлив и непрекращающаяся бойня. О чем мне, впрочем,никак говорить нельзя. Соблаговолите, уважаемые, простить деда, но страх –свойствие человеческое, а мне уже не раз доставалось по шеям за лишнее слово.Ведь на ваших, господа, куртках я вижу польские перевязи и отличия, а на ваших,благородные чехи, петухов панов из Доброй Воды и стрелы рыцарей из Стракониц… Авы, воинственный муж Цеттриц, о зубровой голове в гербе мечтаете. А о ваших,господин рыцарь, косых шашечках и грифах я даже сказать ничего не сумею. Да ине исключено, что ты, брат-францисканец, не доносишь Sanctum Officium,[9] а то, что вы, братья-доминиканцы, доносите, то это уж как питьдать. Потому, сами понимаете, мне в таком международно-разбойном обществе никакневозможно о чешских делах распространяться, не зная, кто тут за Альбрехтастоит, а кто за польского короля и королевича. Кто за Менгарта из Градца иОлдржиха из Рожмберка, а кто за Гинка Пташку из Пиркштайна и Яна Колду изЖампаха. Кто тут сторонник Спытка, окружного правителя из Мельштына, а кто –епископа Олесьницкого. А меня вовсе не тянет быть побитым. Я ведь знаю, чтополучу, потому как уж несколько раз доставалось. Спрашиваете, как так? А воттак: ежели ляпну, что в те времена, о которых я болтаю, бравые чешские гуситыкрепко отделали немцев, один за другим в пух и прах раздолбав три папскихкрестовых похода, то того и гляди получу в лоб от одних. А скажу, что тогда вбитвах под Витковым Вышеградом, Жатцем и Немецким Бродом еретики победиликрестоносцев с дьявольской помощью, то возьмут меня в переделку другие. Так чтолучше уж помалкивать, а если что и сказать, так беспристрастно, как и присталосообщающему, изложить дело, как говорится, sine ira et studio,[10]кратко, хладно, по-деловому, и никаких замечаний от себя не добавлять.

Потому я и скажу кратко: осенью 1420 года польский корольЯгайло отказался принять чешскую корону, которую ему предлагали гуситы. ВКракове придумали, что корону ту примет литовский dux Витольд, которому всегдакоролевствовать хотелось. Однако, чтобы ни кесаря римского Сигизмунда, ни папуримского чересчур-то не раздражать, послали в Чехию Витольдова кузенаСигизмунда, сына Корыбуты. Корыбутович во главе пяти тысяч польских рыцарейприбыл в Злату Прагу в 1422 году как раз на святого Станислава.[11]Однако уже на Трех Царей[12] следующего года князьку пришлосьвозворотиться в Литву – так зарились на это чешское наследство Люксембуржец иОдо Колонна – Святой Отец Мартин V. И что скажете? Уже в 1424 году, наБлаговещенье, Корыбутович снова явился в Прагу. На сей раз уже наперекор Ягайлеи Витольду, наперекор папе, наперекор римскому кесарю. Как призванный иизгнанный. Во главе себе подобных призванных. И уже не тысячи, как прежде, авсего лишь сотни насчитывающих… В Праге же переворот, как Сатурн пожиралсобственных детей, так и здесь лагерь боролся с лагерем. Яна из Желива,обезглавленного в понедельник после поминального воскресенья 1422 года, уже вмае того же года оплакивали во всех церквях как мученика. Твердо так жепротивилась Злата Прага Табору, но тут нашла коса на камень. То есть на ЯнаЖижку, великого воина. В лето Господне 1424 года, на второй день после июньскихнон,[13] под Маслешовом у речки Богинки Жижка преподал пражанамжуткий урок. Много, ох много было в Праге после той битвы вдов и сирот.

Как знать, может, и верно сиротские слезы стали причинойтого, что потом, в среду перед Гавлом, помер в Пшибыславе неподалеку от моравскойграницы Ян Жижка из Троцкова, а опосля из Калиха. А погребли его в КарловомГраде; там он и лежит. И как до того одни лили слезы из-за него, так теперьдругие оплакивали его самого. Что осиротил их. И потому назвали себя Сиротами…

Но ведь это-то помнят все. Потому как совсем недавние этобыли времена. А кажутся такими… историческими.

Знаете, господа, как узнать, что время идет историческое?Просто всего происходит очень много и быстро.

Конец света, как сказано, не наступил. Хоть многое указывалона то, что наступит. Ведь начинались – точнехонько как говорили пророчества –большие войны, и большие несчастья достались люду христианскому, и множествомужей тогда сгинуло. Казалось, сам Бог хочет, чтобы пришествие нового порядкапредварила погибель старого. Казалось, что приближается Апокалипсис. Чтодесятирогий Зверь выползает из бездны. Что вот-вот прогремят трубы и будутсломаны печати. Что низвергнется огонь с небес. Что упадет Звезда Полынь натреть рек и на источники вод. Что человек, увидя след ноги другого на пепелище,примется след тот со слезами целовать.

Порой было так страшно, что, с вашего позволения, аж жопасъеживалась.

Страшное было это время. Злое. Скверное. И ежели пожелаете,господа, расскажу о нем. Ну, так просто, чтобы скуку забить, прежде чемпрекратится непогода, что нас тут держит.