Долго скакал Иван по Киеву. «Ох и дурак, — думал он осебе. — поссориться с тремя былинными героями, с тремя богатырями!» Онпришпоривал Гнедка и гнал все дальше и дальше, пока не понял, что его одолеваетсушняк. Подъехав к колодцу, Иван стал ждать.

Через полчаса к колодцу подошла красна девица.

— Красна девица! — позвал ее Иван.

Та лукаво улыбнулась.

— Дай-ка мне испить водицы, от вражьей кровиумыться, — продолжил Иван.

— Какой смешной, — фыркнула девушка и, набравполное ведро, изящно протянула его дураку. Второе она поставила перед Гнедком,чем сразу завоевало его сердце.

Допив водицу, Иван икнул и спросил:

— Как звать-величать тебя, красна девица?

— Марья-искусница, — томно произнеслакрасавица. — И никакая я не девица, а вовсе мужнина жена.

— То дело поправимое, — похлопав по булаве, сказалИван. — Ох, Марьюшка, люба ты мне! Давай, пофлиртуем легонько?

— Светло еще, добрый молодец, — остановила она егопорыв. — Что люди добрые скажут? Приходи вечером на сеновал.

— Эх, Марья. Не дожить мне до вечера, — грустносообщил Иван. — Вызвался я биться с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем даАлешей Поповичем... Кранты мне.

— Да, тяжко дело, — облокотившись о колодец,сказала Марья-искусница. — Со всеми сразу, что ль, биться будешь?

— Выходит, что так. В полдень, на Куликовом поле.

— А победить слабо.

— Слабо, — признался Иван. — Да и неподнимется у меня на заступничков народных булава.

— Чем бы тебе помочь?.. — задумалась Марья,доставая из кармана горсть жареных семечек и увлеченно их лузгая. —Будешь?

— Да я больше бананы уважаю, — слабо возразилИван, но взял у Марьи полпригоршни семечек. — Так как насчет флирта, а?

— Приходи на сеновал, — твердо повторилаМарья. — А на поле Куликовом всякое может случится. Не вешай носа раньшевремени.

— Буду жив — приду, — вздохнул Иван и медленнопоехал на Куликово поле.

Прибыв на поле, Иван обнаружил, что опередил всех трех своихпротивников. Будучи человеком хоть и простодушным, но не лишенным определенногочувства юмора, Иван усмехнулся про себя: «Похоже, на тот свет я спешу большеостальных...» Но тут же мысль его продолжилась: «Оно и понятно, потому какпротивники мои — настоящие былинные богатыри, на тот свет они и несобираются...» От догадки этой Иван приуныл и понурился.

Горестные размышления его прервало появление богатырей.Появившись с разных сторон Куликова поля, они одновременно сошлись в егосередине и теперь озадаченно разглядывали друг друга.

— Та-ак, — нарушил тишину Илья Муромец, — чтоэто значит?

— Я дерусь с этим добрым молодцем, — объяснилДобрыня, указывая на Ивана рукой и тем же движением как бы приветствуя его.

— Но я тоже дерусь с ним, — заявил Илья.

— И я, — добавил Алеша.

— А теперь, милостивые богатыри, когда вы все собралисьздесь, — поспешил прояснить ситуацию Иван, — разрешите мне принестивам свои извинения.

При слове «извинения» лицо Добрыни затуманилось, по губамИльи скользнула пренебрежительная усмешка, Алеша же отрицательно покачалголовой.

— Вы не так меня поняли, — поспешил объяснитьсяИван, — я прошу вашего извинения за то, что убить меня сможет лишь один извас троих, а значит, еще двое останутся без должного удовлетворения. Поверьте,ежели я мог бы умереть трижды, я бы сделал это только из уважения к вам. И еще.Хочу я попросить вас: опосля погибели моей, отправьте отцу-батюшке моемувесточку. Что, мол, полег твой сын Иван-дурак за землю нашу Русскую, —Иван шмыгнул носом. — Но никому больше о том, как звать меня — несказывайте: пусть молодец Емеля, моим именем воеводе назвавшийся, так дальше ипрозывается... — Говоря это, он ощущал крайнее смущение от мысли, чтобогатыри решили, будто он хотел уклониться от поединка. Потому, произнесявышеприведенную тираду, закончил он так: — А теперь — к делу! —И, выхватив без дальнейших проволочек булаву, принялся угрожающе раскручиватьее над головой.

Богатыри умиленно его разглядывали.

— Славный юноша, — заметил Добрыня.

— Не честь бы богатырская, я предпочел бы его иметь нево врагах, а в сотоварищах, — признался Илья.

— Согласен с вами, друзья мои, — сказалАлеша, — однако драться придется, и тут наше положение еще сложнее чемего, — кивнул он на продолжающего со свирепой физиономией размахиватьбулавой Ивана. — Не можем же мы, в самом деле, втроем наброситься на этогобедного отрока. Как быть?

— Самым разумным будет драться с ним по очереди, —предложил Добрыня. — Давайте посчитаемся, кому первому.

— Не пойдет! — не прекращая вертеть булавой,выкрикнул Иван. — Первый имеет больше шансов получить удовлетворение!Вместе деритесь, кому повезет!

— Давайте так, — высказал свой вариантИлья, — пока он двоих не ухайдакает, драться не будем. А уж кто останется,тот ему за всех отплатит. — С этими словами он, покорясь судьбе, закрылглаза и, вытянув руки по швам, замер. Не долго думая, его примеру последовалиДобрыня и Алеша.

Запыхавшийся Иван опустил булаву и обиженно крикнул:

— Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людейбить!

Богатыри открыли глаза и переглянулись.

— Да-а, — протянул Илья Муромец, —незадача...

И тут сие неестественное равновесие благородств нарушилопоявление на поле необычного существа. Вообще-то, трехглавый змей наРуси — не диковина. Ребятишки их дразнят, богатыри, прибавляя себе славы,бьются, а особо удачливые крестьяне даже ухитряются, запрягши, пахать иборонить на них землю. Но существо, появившееся на Куликовом поле сейчас, былонеобычно как раз тем, что голов у него было не три, а четыре. Поглядывая наявно лишнюю голову, три остальные тоскливо взревывали. Богатыри уставились назмея.

— Не порядок, — прервал всеобщее замешательствоИлья Муромец, — нас трое, а голов — четыре. Кому-то две достанется, аэто — нечестно...

— Позвольте с вами не согласиться! — вскричалИван, радуясь возможности перед смертью совершить хотя бы один подвиг, —нас не трое, нас четверо! — И выкрикнул первую часть легендарногобогатырского лозунга: — Один за всех!..

— И все за одного! — рефлекторно отозвалисьбогатыри и, выхватив мечи из ножен, ринулись на змея.

Бедное животное и не думало сопротивляться. Пытаясьуклониться от острых лезвий, три его головы беспорядочно мотались из стороны всторону, переплетались шеями и натыкаясь на лишнюю, ошалело хлопали глазами.Последняя же, словно выпавший из гнезда птенец, с любопытством озиралась окрестсебя до тех пор, пока булава Ивана не прекратила ее ознакомление с этим миром.Удар раскроил зеленый череп, а еще через минуту каждый из богатырей отсек по«своей» голове.