Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не забудь: в десять — в кабаке! — напомнилДобрыня.
— Не забуду! — заверил Иван и шагнул в сени.
Там и встретила его хозяюшка... Марья-искусница.
Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла,держа во белых руках хлеб да соль.
— Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходитьне надобно, — сказала она игриво. — Ну как, не лишней голова у змеяоказалась?
— Ужель твоя работа, красавица?! — воскликнул Иванвне себя от счастья.
— Моя, не моя, — скромно потупила глазаМарья, — а все таки не зря я «искусницей» в народе прозвана...
Тут Иван опечалился:
— Ты, значит, дядьки Черномора жена?
Опечалилась и Марья:
— Так это, Ваня. Да только давно уж я при живом-то мужевдовствую. Сутки напролет Черномор с тридцатью тремя богатырями бражничает. Апридет домой, сразу в ванну лезет: без воды он, понимаешь, не может.
— А на тебя и внимания не обращает?
— Не обращает...
— Да как же он может? На такую бабу!..
Марья Искусница, забыв на миг горести, засмеяласьобольстительно:
— А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-калучше столоваться.
С этими словами Марья накинула на стол скатерть-самобранку ипринялась дружка своего нового поить да потчевать.
За вкусным обедом, да игривой беседою, преисполненный самыхсоблазнительных надежд, Иван и не заметил, как настало ему время мчаться наусловленную встречу с богатырями.
Как на крыльях прилетел Иван в кабак.
— Друзья! — вскричал он, усаживаясь за уставленныйснедью дубовый стол. — Поистине сегодня счастливейший день! Сегодня яприобрел не только трех прекрасных друзей, но и возлюбленную! Знали бы вы какона хороша! Как... как...
— Эх Ваня, — остановил его Илья Муромец, кладятяжелую ладонь ему на плечо. — Счастье твое просто смешно. — С этимисловами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую бутыль и водрузилее на стол. — Хотел бы я знать, что бы ты сказал, если бы я рассказал тебеодну любовную историю.
— Случившуюся с тобой?
— Или с одним из моих друзей, не все ли равно?
Алеша и Добрыня многозначительно переглянулись.
— Расскажи, Илья Муромец, расскажи, — запросилИван.
— Выпьем, это будет лучше, — попытался сменитьтему Илья.
— А ты пей и рассказывай.
— Это действительно вполне совместимо, — заметилИлья, наполняя кружки богатырям и Ивану.
Как из под земли перед столом вырос благообразный седоватыйстарец с гуслями на ремне.
— Ой вы, гой еси, добры молодцы! — приветствовалон сидящих и протянул откуда ни возьмись взявшуюся в его руке пустую кружку,раза в три большую объемом, чем у богатырей, — не споможите ль народномусказителю в созидании вдохновения? — спросил он явно риторически.
— Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, —предложил Добрыня приветливо.
Боян погладил ладонью свою белую окладистую бороду, якобыразмышляя, принять ли приглашение, затем ответил с достоинством:
— Что ж, не грех с героями былинными чаркураспить. — И опустился на скамью рядом с Алешей.
Тот вскочил и церемонно обратился к Ивану:
— Знакомься, Ваня, это Боян. Поэт.
Затем повернулся к старцу:
— Боян, это Иван. Дурак.
— Знаю, знаю, — закивал старец, — дуракам наРуси завсегда почет. Много я о тебе преданий слышал, Ваня. А вот ликом тыкаков, еще не видывал.
«Интересно, чего это он обо мне слышать мог?» — удивилсяИван, но промолчал, решив однако порасспросить еще.
А Боян продолжил:
— Что ж, друзья мои, за удаль молодецкую! — Онопрокинул кружку, затем смачно крякнул и занюхал выпитое грязным рукавомкафтана.
Богатыри последовали его примеру. Иван осушил свою кружкузалпом, и почувствовал, что его глаза вылезли на лоб. Алеша галантно подал емукрынку с огуречным рассолом:
— Запей, Ванюша. Царская водка — напитокбогатырский, не сразу по нутру бывает. Не печалься, привыкнешь вскорости.
Иван осушил крынку и лишь после этого сумел с хрипомвыдохнуть.
Боян, черпая большой расписной деревянной ложкой черную икруи намазывая ее на печеные плоды хлебного дерева, вновь обратился к Илье:
— Мне показалось, своим появлением я, богатырь, перебилтебя.
— Да, да, Илья, — обрадовался Иван, к которому дарречи уже вернулся, — ты начал любовную историю...
— Вы непременно этого хотите? — обвел Ильяприсутствующих тяжелым взглядом. Те закивали, набивая рты яствами.
— Хорошо, пусть будет по-вашему... Один из моих друзей,некий богатырь, родом, как и я, из села Карачарова, что недалече от славногогорода Мурома...
— Брось жеманиться, Илюша, — перебил егоБаян, — в селе-то Карачарове только один богатырь и был.
Илья Муромец густо покраснел.
— Что ж, ладно, будь по вашему, — сказал онзамогильным голосом. — Резанем правду-матку... Так вот. Родился я в селеКарачарове, что под Муромом, отец мой, батюшка, был крестьянином. И сидел ясиднем целых тридцать лет...
— А чего? — удивился Иван.
— Детский паралич, — шепотом пояснил Алеша.
Тем временем Боян, не дожидаясь приглашения, хряпнул ещекружку, утер губы ладонью и вмешался:
— Ну, эту-то историю любой дурак знает. Разве что кромеэтого, — он покосился на Ивана. — И как тебя калики перехожиевылечили, и как ты Святогора-богатыря в гроб загнал. И как жену твою Калин-царьизвел. А вот про любовную интрижку, — он скабрезно хихикнул, — проэто мы еще не слыхивали. Ближе к телу, Илюша!
Илья ударил кулаком по столу так, что огурцы и апельсинызапрыгали по нему, как мячики.
— Слушай, дед, еще раз вякнешь, седин твоих не пожалеюя...
— Молчу, молчу, — испуганно затряс головой Боян.
— Не, Илюха, ты кончай, — вмешался АлешаПопович, — старик дело глаголет. Обещал про бабу, а сам опять про каликсвоих...
Услышав эту фразу, Добрыня поднялся, держа свою кружку ввытянутой руке:
— За пр-р-релестных дам!
Выпили.
— Ну ладно, — сказал Илья, — дело, значит,было так. Перебив всю нечисть вокруг Мурома, собрался я на службу ко Владимиру.Отстоял заутреннюю, оседлал своего добра коня и попер. Еду я еду, вдруг —на дороге камень, а на камне том надпись...