Принесли билеты на самолет для Любы и Бегорского, вылет вдевять вечера. Люба перезвонила сыну, и почти сразу же раздался звонокРодислава.

– Я тебе в кабинет все телефоны оборвал, пока недогадался, что ты у Андрюхи сидишь. Любаша, ну ты как?

– Уже ничего, – она скупо улыбнулась. – Сразупосле Томкиного звонка, конечно, совсем плохо было, но сейчас уже получше.

– Почему ты мне не позвонила? – с упреком произнесмуж. – Почему я должен был узнавать об этом от Андрюхи?

– Родинька, я так плакала… – призналасьЛюба. – Я боялась, что позвоню тебе и начну реветь, ты испугаешься, а яничего толком объяснить не смогу. Мне же нужно было еще папе сказать. А так янемножко отвлеклась, пока с Ларисой вопрос решала, потом с Колей.

– А что с Колей решать? – Любе показалось, что мужна другом конце провода нахмурился.

– Он рвался поехать на похороны, пришлось его долгоотговаривать и просить остаться дома с Лелей. Ты же понимаешь, ему нельзя кТамаре. И Лелю брать я не хочу, все-таки похороны – это для нее слишкомтравматично. Когда ты сможешь приехать?

– Я еще не говорил с руководством, но надеюсь, чтозавтра вечером смогу выехать. В крайнем случае – послезавтра. Послушай, яправильно понял, что Андрюха летит сегодня вместе с тобой?

– Правильно. Он сам вызвался, я его не просила.

– С чего это вдруг? Он что, все эти годы поддерживалотношения с Томкой? Или он ради тебя затеял эту поездку?

Несмотря на давящую на сердце тяжесть, Любе на мгновениестало смешно. Родислав ревнует. Да к кому? К Андрюше Бегорскому, который за тридесятка лет ни разу не бросил на Любу заинтересованного взгляда и относился кней очень тепло, даже нежно, но исключительно дружески. Может, и вправду дело вТамаре? Да, Андрей из тех людей, которые умеют годами поддерживать знакомство,никогда никого не бросают и не забывают, но чтобы с Тамарой… Впрочем, сейчасэто не имеет ровно никакого значения. У Томы горе, и Андрей хочет помочь, вотчто важно, а вовсе не то, когда он в последний раз видел Любину старшую сеструили разговаривал с ней по телефону.

Люба благоразумно перевела разговор в другое русло ипринялась объяснять мужу, что Николай Дмитриевич поедет на похороны вместе сним, что она поручила Ларисе заботы по хозяйству и дала ей ключи от квартиры ичто вылетает она в девять вечера и Коля обещал собрать для нее сумку с вещами ипривезти прямо в аэропорт, потому что сама она никак не успевает, ей нужно ещекое-что доделать по работе, прежде чем оставлять команду бухгалтеров иэкономистов на целую неделю.

– Послушай, – спохватился Родислав, – аденьги Раисе? Надо же их как-то передать. Я никак не успею.

– Андрей сказал, что решит этот вопрос.

– Опять Андрей! Любаша, я начинаю думать…

– Перестань, Родик. Думай лучше о том, что тебе надоехать в Нижний вместе с папой. Я боюсь, как бы ему в поезде плохо не стало.Когда заедешь за ним, возьми, пожалуйста, с собой все его лекарства и тонометрне забудь. Если тебе покажется, что что-то не так, заставь его немедленноизмерить давление и смотри за ним внимательнее, ладно? Ты же знаешь папу, онбудет терпеть недомогание до последнего и ни за что не признается, что плохосебя чувствует. Главное – вовремя дать лекарство, не пропустить началоприступа. Папа еще от путча в себя не пришел, а тут с Гришей такое несчастье.Он когда услышал про Гришу – заплакал. Можешь себе представить, в каком онсостоянии. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты сегодня вечером заехалк нему, не хочу, чтобы он оставался один.

Последние несколько дней стали для генерал-лейтенантаГоловина тяжким испытанием. В семье он был первым, кто узнал об отстраненииГорбачева в связи с невозможностью выполнять функции главы государства посостоянию здоровья. Николай Дмитриевич вставал рано и уже в 6 утра услышалсообщение по Центральному телевидению. Он немедленно позвонил Романовым иразбудил их. Люба и Родислав не могли поверить услышанному, сами включилителевизор и увидели концерт симфонической музыки, а чуть попозже на экраневозникло лицо диктора, который снова зачитывал Указ, подписанный Янаевым.

– Всё, – мрачно констатировал Родислав, –реформы теперь похерят, будем возвращаться назад.

Для Любы это означало в тот момент только одно: частноепредпринимательство, хозрасчет и самофинансирование окажутся под запретом, ни уТамары, ни у нее самой не будет больше доходов, которые позволят решатьфинансовые вопросы с Лизой, ее детьми и сиделкой, Колин кооператив прикроют, нагосударственную службу без высшего образования устроиться ему будет непросто, даон и не захочет, начнет снова болтаться по притонам и затевать разные аферы вкомпании с сомнительными личностями, чтобы обогатиться, и наверняка попадет втюрьму, и как дальше жить – совершенно непонятно. Когда в 9 утра радиостанция«Эхо Москвы» передала заявление Бориса Ельцина, в котором Указ Янаева былназван реакционным переворотом и прозвучал призыв к всеобщей забастовке, Любабыла уже на работе и слушала радио вместе с остальными сотрудниками. Если дотого момента все мысли ее были направлены на вопросы экономические – как теперьвыживать? – то после выступления Ельцина ей стало страшно: ощутимо запахлогражданской войной. К концу дня страхи ее оказались подкреплены и введениемкомендантского часа, и входом в город подразделений Таманской и Кантемировскойдивизий и дивизии имени Дзержинского. В девять вечера в программе «Время»показали многотысячную толпу у Белого дома, бронетехнику и Бориса Ельцина,который, стоя на танке, зачитывал указ о недействительности указов ГКЧП натерритории России.

– Ничего себе! – ахнул Родислав, увидев эти кадрыпо телевизору у себя в служебном кабинете – в связи с чрезвычайным положениемвсем сотрудникам Министерства внутренних дел велено было находиться на рабочихместах. – Это что же получается, ГКЧП совсем ситуацию не контролирует,если допускает, чтобы по телевизору такое показывали? Как же они переворотзатевали, если ничего не продумали и не подготовились? Ну, теперь победадемократии обеспечена, такой прокол путчистам даром не пройдет.

Он немедленно позвонил домой и поделился с Любой своимисоображениями. Через несколько минут раздался телефонный звонок от тестя.

– Что происходит, Родислав? – строго спросилон. – Что у вас слышно? Что говорят?

– Ну, вы по телевизору сами все видели, –уклончиво ответил Родислав.

Никаких более подробных комментариев он давать не собирался,хватит и того, что он осмелился жене позвонить со своими личными соображениями.Ему было хорошо известно, что среди путчистов находится и министр внутреннихдел, и председатель КГБ, посему вероятность прослушивания всех служебныхтелефонов весьма и весьма высока. Вопрос же о том, сколько у министрасторонников в рядах работников МВД, оставался открытым, несмотря на то чторядовые сотрудники почти поголовно были на стороне Ельцина и демократов.