– Скрытность подготовки наступления гарантироваласьдвумя факторами. Первое: слабость русской агентурной разведки. Второе: нашегосподство в воздухе, затрудняющее противнику глубокую авиаразведку.

Оба руководителя Разведуправления согласно наклонили головы– фон Мак очень точно суммировал выводы, изложенные в их прошломесячнойаналитической сводке.

– Положение переменилось, – бесстрастно продолжилбарон все такими же рублеными фразами. – Господства в воздухе больше нет.У русских появился тяжелый многомоторный самолет, против которого бессильналегкая авиация. Наши пилоты прозвали эту машину «Летающий слон». Именноон… – Фон Мак проглотил комок в горле. – Именно «Летающий слон» убилмоего мальчика…

Все присутствующие опустили глаза, чтобы дать генералувозможность справиться с приступом горя.

Он справился. Речь барона сделалась еще суше:

– Пока у русских на фронте всего один «Летающий слон».Но к сожалению, именно на моем участке. Дальность его полетов очень велика.Высота недоступна – до 4000 метров. Урон от бомб, которые сбрасывает этотгигант, сопоставим с обстрелом тяжелой артиллерии. Чистая случайность, что«Летающий слон» еще не обнаружил скопление эшелонов в моих тылах. Если урусских окажется не один такой аэроплан, а несколько, секретность операциинеизбежно будет нарушена. И тогда наступление провалится… У меня всё, вашевеличество.

И фон Мак, живое воплощение долга, умолк.

Вильгельм поневоле залюбовался железным генералом. Вспомнил,как Бисмарк, наставник молодого кайзера, говорил: «Пока у вас есть созданныймной офицерский корпус, вашему величеству не страшен никакой враг». С тех пормного воды утекло…

– Кто бы мог подумать, что от каких-то летающихэтажерок может зависеть судьба кампании, – сказал император вслух. –Еще пять лет назад над ними все потешались.

Военачальники, большинство из которых были старше кайзера,завздыхали.

– Итак, известно ли моей разведке что-либо о «Летающемслоне»? – спросил Вильгельм начальника управления тоном, не предвещавшимничего хорошего.

– Русские называют эту машину «Ilija Murometz». –Главный разведчик Рейха тронул пышные усы, точь-в-точь такие же, как у кайзера.

– Что это значит?

– Это такой фольклорный герой, ваше величество. Вроденашего Зигфрида, только очень массивного телосложения. До 33-летнего возрастаон sidel sidnem, то есть совсем ничего не делал, но потом встал с лавки исовершил много разнообразных подвигов.

– Ну разумеется, – задумчиво произнес Вильгельм,снова вспомнив своего старого учителя, говорившего, что русские медленнозапрягают, да быстро едут. – И много у моего дорогого кузена таких слонов?

– Десять почти готовы, ваше величество. Ждут сборки.Могут появиться на фронте еще до конца апреля.

– Но это совершенно недопустимо! Вы обязаны что-тосделать! Немедленно! – воскликнул барон фон Мак, допустив вопиющеенарушение этикета. Впрочем, скорбящему отцу и командующему ударной армией этобыло извинительно.

– Немедленно, – повторил кайзер, насупленно глядяна усатого разведчика.

Тот, однако, смотрел не на своего монарха, а на помощника.Между двумя генералами, мастерами закулисной войны, происходил некий безмолвныйдиалог.

Помощник поправил монокль в глазнице, вполголоса произнес:

– Теофельс?

Начальник просветлел:

– Ну разумеется! – Он обернулся кимператору. – Есть один человек. Сейчас находится в России. Оченьспособный разведчик и к тому же отличный знаток авиации.

– Капитан фон Теофельс? Превосходный офицер. – Какподобает сыну и внуку венценосцев, Вильгельм обладал особенной, с детстванатренированной памятью, которая цепко хранила тысячи имен и лиц. –Растолкуйте ему неотложность задания и всю меру ответственности.

Йозеф фон Теофельс, человек с сотней разных имен, большевсего любил, когда его звали просто «Зепп» – потому что так к нему обращалисьочень немногие. В жизни гауптмана бывали периоды, когда он настолько врастал вчужую кожу, что вообще забывал о своем настоящем «я». Оно залегало в спячку,будто медведь в берлогу, и давало себя знать только по ночам, когда мозг Зеппапереходил в режим менее интенсивной работы. Именно так – полностью мыслительныйаппарат фон Теофельса не отключался даже во сне.

Из книг, из рассказов других людей Зепп знал, что спящемучеловеку свойственно видеть какие-то химеры – нечто абсолютно бесполезное,иррациональное, иногда вовсе не связанное с реальной жизнью. Но с самимТеофельсом ничего подобного никогда не случалось. Эта патология, очевидно,объяснялась особенной дисциплинированностью разума, неспособного к полномурасслаблению. Капитан видел сны, и очень часто, однако они были и полезны, ирациональны. Доктору Фрейду в них анализировать было бы нечего.

Даже находясь в пресловутых объятьях Морфея, гауптманпродолжал искать ответ на вопрос, занимавший его днем. Между прочим, иногданаходил и просыпался с уже готовым решением.

Другой разновидностью доступного Теофельсу сновидения быликартинки из прошлого – но не произвольные, а тоже непременно сопряженные снынешним кругом забот.

Именно такого рода сон капитан наблюдал или, лучше сказать, просматривалсейчас.

Виденье было в высшей степени приятным, даже эротичным.Будто сидит Зепп в открытой кабине «альбатроса» и парит на высоте 2500 метров свыключенным двигателем. Он совсем один во вселенной, между Землей и Космосом,совершенно свободный и счастливый.

Это превосходное чувство Теофельс испытывал и наяву всякийраз, когда поднимался в небо. Появись самолеты в его жизни раньше, он,наверное, стал бы авиатором. Но тот, кто вкусил опиума военной разведки,подобен тигру, отведавшему человеческого мяса. Все другие виды пищи будутказаться пресными. Если, конечно, ты настоящий прирожденный шпион, от Бога иДьявола. Кстати сказать, в слове «шпион» Зепп не видел ничего зазорного.Хорошее, точное название для змеиного ремесла, в котором приходится сочетатьбесссшшумное полззззанье и ззззаворажжжживающщее шшшипение с – цап! –молниеносными инъекциями убийственного яда.

Ощущения от пилотажа и от шпионажа были очень похожи.

Ты совсем один. Можешь надеяться только на собственный ум,реакцию и удачу. Всё окружающее враждебно и таит в себе угрозу. Остальныепредставители людского рода – маленькие букашки, за которыми занятно наблюдатьс высоты орлиного полета. Есть некий курс, которого надо держаться, и лимитвремени, который нельзя нарушить. Ну и, само собой, каждую минуту рядом Смерть.Только ее обжигающее дыхание и дает возможность сполна наслаждаться жизнью.

Существование истинно целеустремленного человека исполненопростоты и ясности. Ничто, кроме Цели, не имеет важности. Мир состоит всего издвух цветов: черного и белого. Все явления, события и факты делятся на двекатегории: полезные для дела и вредные. Отсюда восхитительная конкретностьпоступков. Полезное следует стимулировать, вредное – устранять. Не жизнь, ацепочка математических формул. Красота!