Из ворот зоны вышел красномордый унтер с кожаной сумкойчерез плечо. При виде генеральских лампасов выкатил грудь, расправил плечи,перешел на чеканный шаг и так четко подбросил руку к фуражке, что сразу сталовидно настоящего коренного служаку.

– Сорок нижних чинов постоянно находятся на территории.Отлучаться запрещено. Только старший унтер-офицер Сыч, – Крылов показал намолодца, – может выходить в штаб или в лавку. Господам офицерам разрешаетсяудаляться от зоны не далее, чем на версту. Поездки в город допускаются лишь вдождливую погоду. Из лиц, не входящих в штат корабля, входить на объект имеемправо лишь я и отрядный адъютант…

Едва он это сказал, как в ворота рысцой вбежал адъютант авиаотрядапоручик Гамидов, легок на помине. Его красивые сливообразные глаза сиялисчастьем.

– Ваше превосходительство! – закричал ониздалека. – Разрешите обратиться к господину полковнику! Юлий Самсонович!Прибыло пополнение! Большое! Один летнаб, остальные пилоты!

Начальнику авиаотряда так не терпелось поскорее увидетьлетчиков, что конец инспекции получился неприлично скомканным. Все объясненияполковника ужались до куцых фраз, на вопросы он отвечал главным образом «Такточно» или «Никак нет». В скором времени генералы заскучали, тем более чтопридраться к «Муромцу» оказалось не из-за чего, а время шло к обеду. Отвежливого приглашения откушать «обычной летунской трапезы» в офицерскойстоловой их превосходительства отказались, сославшись на приглашениеивангородского коменданта. И упылили на своих автомобилях, скатертью дорога.

Крылов перекрестился и, стараясь не сбиться на мальчишескийбег вприпрыжку, поспешил в штаб.

Пополнение действительно оказалось грандиозным. Передкрыльцом бывшей управы, окруженные офицерами, стояли и курили пятеро мужчин.Целых пятеро! Притом что Авиадарм обещал прислать самое большее четырех.

С летным составом в действующей армии было еще хуже, чем саэропланами и запчастями. На всю державу имелось шесть авиашкол. Вместе взятые,они могли вместить сотню учащихся, половина из которых отсеивалась занеспособностью к пилотному делу, а оставшихся буквально рвали на части. Своюквоту на этот год Особый авиаотряд уже выбрал. Но изобретательный Крыловдогадался первым закинуть в управление бумагу, прося о пополнении за счетнекадровых летчиков из числа запасных и охотников. До войны в России былонемало любителей-спортсменов, летавших на свой страх и риск – кто в погоне заденежными призами, кто по зову сердца. Среди этой публики попадались пилотынедюжинного таланта.

– Господа офицеры! – рявкнул кто-то из военлетов,первым заметивший начальника.

Свои отошли в сторону, подтянулись. Новенькие неловковыстроились. Вид у них был нелепый: кто в канотье, кто в кепи, один всолдатской гимнастерке, один в широкополой шляпе. У ног багаж – чемоданы,портпледы, саквояжи.

– Сашка! Круглов! – ахнул командир, бросаясь кмаленькому курносому щеголю в чудесном парижском костюме и штиблетах с гамашами.

Обнялись.

Старые знакомцы очень давно не виделись. Когда-то АлександрКруглов числился звездой отечественной авиации, но после первого Всероссийскогопраздника воздухоплавания, в сентябре десятого, вдруг исчез. Тогда разбилсякапитан Мациевич, и разбился странно: ни с того ни с сего выпал с высоты 500метров из своего «блерио». Заговорили о самоубийстве. Сначала, как водится,болтали о роковой любви. Потом возникла другая версия, политическая.

Двумя днями ранее Мациевич поднимал в воздух самого Столыпина.Пять минут покатал его над Петербургом и спустил на землю, только и всего.Однако Охранному отделению стало известно, что капитан был членом подпольнойтеррористической организации и получил задание разбиться вместе с председателемкомитета министров. Почему не исполнил – загадка. То ли нервов не хватило, толи Столыпин ему понравился. Предстать перед судом товарищей несостоявшийсятираноборец не осмелился, предпочел расшибиться о землю. А Саша Круглов спокойником дружил, и якобы не просто дружил, а оказывался чуть ли несоучастником. В общем, история была мутная, полицейская.

Через некоторое время Круглов объявился в Париже. Получилбревет на звание летчика от Французского аэроклуба и стал очень успешным«призовиком», то есть профессиональным авиатором, участвовавшим в призовых перелетах.То возьмет в Ницце 70 000 франков за рекорд дальности, то в Италии 30 000 лирза рекорд высоты. Жил на широкую ногу, купался в славе. Казалось бы, чего еще?

– Как объявили войну, я сразу в наше посольство, –рассказывал он Крылову. – Политическим обещали амнистию. Добирался кружнымпутем, через Японию. Теперь вот рядовой, вольноопределяющийся. Самолет дашь?

– Любой, на выбор. Хочешь мой «вуазен»? – пообещалполковник, все еще не веря такой удаче. Сам Круглов!

Второго из новеньких Крылов тоже знал, но на шею ему небросился.

Это был известный опереточный артист Беркут-Лавандовский,несколько лет назад заболевший любовью к небу. Злые языки утверждали, что онжелал таким образом поправить свою пошатнувшуюся сценическую популярность.Беркут и правда был позер, любитель аплодисментов, но притом настоящий,полоумный летун. Полковнику случалось видеть его в воздухе. Ничего не скажешь –действительно беркут.

С этим щеголем наверняка будут трудности дисциплинарногопорядка, озабоченно подумал он, оглядывая напомаженного красавца. Да еще какпить дать газетчики нагрянут.

Протянул руку, сухо сказал:

– Милости прошу в Особый авиаотряд. Надеюсь,сработаемся.

– Инженер Агбарян, бревет номер 29, – горделивопредставился третий, горбоносый брюнет с сияющим пробором. – Я со своим«фарманом», он прибудет на следующей неделе.

Номер бревета был впечатляющий – его владелец навернякалетал с самого первого года русской авиации, то есть уже лет пять. Да и фамилияизвестная. Одесская фирма «Агбарян» занималась доводкой и ремонтом аэропланов,пользовалась у авиаторов отличной репутацией, а про владельца рассказывали, чтокак летун он очень неаккуратен, но феноменально удачлив: капотировал иразбивался раз десять, но всякий раз отделывался ушибами и переломами.

– Очень рад. Пока едет ваша машина, не откажитеосмотреть моих птичек. Есть кое-какие технические трудности, с которыми моимеханики справиться не в состоянии, – попросил Крылов.

Он уже решил, что приспособит инженера заведовать ремонтнымцехом, а в небо будет пускать пореже. Специалист такого уровня в отряде –редкостное везение.

Следующий был немолод и хмур. Солдатская форма сидела нанем, будто сшитая на заказ хорошим портным, а выправка была безошибочногвардейская.