Некоторое время вампир стоял молча, задумчиво постукиваяпальцами по подбородку.

– На несколько минут меня полностью парализовало отслабости, вызванной большой потерей крови. Мне было страшно, я не могпроизнести ни слова. Лестат не выпускал меня. Его объятия были подобныстальному обручу. С удивительной отчетливостью я ощутил, как резким движениемон разжал зубы на моей шее, оставив на ней две крошечные раны. Мне они казалисьогромными и наполненными болью. Затем он склонился ко мне, разжал сжимавшую моебеспомощное тело руку, поднес ее ко рту и прокусил себе запястье. Кровь хлынулапотоком мне на рубашку и плащ. Казалось, прошла вечность. Он, не двигаясь,сверкающими глазами смотрел на кровь. Мерцающее облако очутилось у него заспиной, и он сам стал похож на ужасный призрак. Трудно сказать с уверенностью,но, думаю, я знал, что он собирается сделать. Обессиленный, я лежал и ждал.Вдруг он прижал кровоточащую кисть к моим губам и сказал твердо, даженетерпеливо: «Пей, Луи!» Я повиновался его приказу, а он продолжал шептать:«Давай, Луи. Поторопись». Я пил, сосал кровь из маленьких дырочек, блаженно,как младенец. Все внимание, все силы моего тела и души сосредоточились на этихмаленьких, едва заметных ранках. В тот миг они были для меня единственнымиисточниками жизни. И тогда случилось это… – вампир нахмурился и откинулсяна спинку кресла. – Это невозможно описать словами. – Он перешел нашепот. Юноша будто превратился в глыбу льда.

– Когда я почувствовал вкус крови на губах, мнепоказалось, что вокруг все исчезло, кроме трепещущего золотистого сияния где-тов вышине, но потом я услышал странный звук, доносившийся издалека. Вначале этобыл только глухой рокот, но скоро он рассыпался на фрагменты и стал походить набарабанный бой. Он становился все громче и громче, словно огромное существомедленно пробиралось к нам сквозь темный незнакомый лес и било в барабан. Вдругк нему присоединились звуки второго барабана, как будто другое чудовище шло последам первого, выбирая свой ритм, никак не связанный с прежним. Шум нарастал,наконец проник в каждую клеточку моего тела. Я чувствовал бешеную пульсациюэтого ритма в своих венах: вначале один барабан, затем – другой. И вдруг Лестатубрал руку. Я открыл глаза и едва удержался, чтобы не схватить ее и прижать кгубам. Наверное, я бы так и сделал, но тут внезапная догадка пронзила меня,подобно молнии: этот барабанный бой был биением наших сердец. Моего иЛестата. – Вампир вздохнул. – Вы поняли хоть что-нибудь? –обратился он к юноше.

– Нет… то есть да, – запинаясь, пробормоталтот. – Хотя… – он покачал головой.

– Неудивительно, – сказал вампир, глядя в окно.

– Подождите, подождите! – воскликнул юноша. –Лента кончается, я переверну кассету.

Вампир терпеливо ждал.

– Что же случилось потом? – спросил юноша, вытираявспотевшее лицо платком.

– Я стал видеть по-другому. Глазами вампира, –равнодушно, почти рассеянно ответил Луи. Потом очнулся и продолжил: – Лестатотступил назад, на нижнюю ступеньку лестницы, но в первый момент я просто неузнал его. Прежде его лицо было абсолютно белым и светилось в темноте. Теперьон предстал передо мной полным жизни и крови, излучающим мощное яркое сияние,источник которого находился внутри его самого. Я огляделся по сторонам иобнаружил, что изменился не только Лестат. Преобразилось все вокруг.

Я вдруг словно прозрел и увидел мир во всем разнообразии цветови форм. Помню, меня так захватила игра красок на пестрых пуговицах плащаЛестата, что я долго не мог оторвать от них глаз. Потом он вдруг рассмеялся, имне показалось, что за один миг я излечился от многолетней глухоты. Барабанныйритм сердца по-прежнему звучал у меня в ушах, а теперь к нему присоединилисьраскаты металлического смеха, они слились в общий гул. Как будто одновременнозвонят несколько колоколов. Но скоро я научился разделять звуки и старалсяслушать каждый в отдельности. Потом они снова перемешались, но я ужебезошибочно отличал один от другого, эти мягкие, нарастающие звуки,прерывистые, но бесконечные, слившиеся воедино, и такие разные. Перезвонысмеха. – Вампир счастливо улыбнулся. – Перезвон колоколов.

«Перестань таращиться на мои пуговицы, – сказалЛестат. – Пойди лучше в сад, стряхни с себя прах человеческий. И невлюбляйся без памяти в эту ночь, а то заблудишься в трех соснах».

Последнее замечание было и впрямь не лишним: я это понял,едва отошел от дома. Лунный свет на мощеных дорожках сада заворожил меня, ястоял и глядел на них чуть ли не час. Я прошел мимо часовни брата, даже невспомнив о нем; надо мной шумели дубы, и звуки ночи казались голосами тысячиженщин. Они шептали что-то, манили, звали к себе. Но мое тело переродилось ещене совсем, и, привыкнув к новому зрению и слуху, я почувствовал боль. Всечеловеческое покидало меня. Человек во мне умирал – начинал жить вампир. Иновые, обостренные чувства вампира родили во мне сперва тревогу, а потом истрах перед собственной смертью. Я бросился по ступенькам вверх, в гостиную.Лестат уже деловито разбирал мои счета и бумаги.

«Да ты богач», – приветствовал он мое появление.

«Что со мной происходит?» – закричал я.

«Ты умираешь, только и всего. Перестань валять дурака.Кстати, где у тебя лампы? Я не нашел ни одной, разве что фонарь на улице.Принеси мне его. У тебя столько денег, а ты не можешь раскошелиться на китовыйжир».

«Умираю! – кричал я. – Умираю!»

«Это случается с каждым», – сказал Лестат.

Он не хотел мне помочь. Даже сейчас, оглядываясь назад, япрезираю его за это. Не потому, что я был напуган, а он не утешил меня. Но онмог бы объяснить, что моя смерть, то есть перемена, происходившая со мной,столь же увлекательна и прекрасна, как ночь, которую я только что чувствовал ивидел. Но он этого не сделал. Потому что Лестат был совсем не такой, какя. – В словах вампира не было ни тени самодовольства. Только сожаление,что ничего не изменишь.

– Alors,[1] – вздохнул он, – яумирал быстро, а значит, и так же быстро умирал мой страх перед смертью. Жальтолько, что я не мог спокойно и внимательно следить за своим превращением. Чтоя не уделил этому больше внимания. Лестат же вел себя как круглый идиот. «Чертпобери! – вдруг выругался он. – Я забыл запасти для тебя еду. Ну чтоя за дурак!» Я едва не сказал, что придерживаюсь того же мнения. «И спать тебепридется со мной, – продолжал он. – Я не успел приготовить для тебягроб».

Вампир рассмеялся.