что он приподнялся на подушке. Он морщится, но отмахивается, когда я хочу помочь ему.

– Все в порядке, просто все затекло.

Я с подозрением смотрю на него.

– Если я останусь и поговорю с тобой, Уильям будет на меня кричать?

Ник смеется, но смех тут же обрывается, когда очередной вдох причиняет боль.

– Уильям, вероятно, будет кричать на нас обоих. – Он трет грудь рукой и шумно сглатывает. Когда я вижу это движение, мысли снова возвращаются к арене.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Я слышала, как Сэл говорил остальным, что это нападение тоже было спланированным. Оно не случайно. Тенерожденные послали существо, которое могло бы быстро обездвижить тебя и забрать.

Он кивает, глядя куда-то вдаль.

– Папа в лазарете говорил то же самое. Регенты созвали встречу. Папа собирается отдохнуть еще день, чтобы восстановиться, а затем отправится в Северный капитул, чтобы обсудить все с ними и остальными наместниками.

Я наблюдаю, как он касается пальцами золотых якорей, вышитых на одеяле, словно ему нужно чем-то занять руки.

– Уильям сказал, что, пока его не будет, главным станет Сэл.

– К несчастью.

После того как Ник оказался живым, но раненым, Сэл отнес его прямо в Ложу. Долгая дорога пешком через лес дала мне достаточно времени, чтобы подумать о своей миссии здесь и об опасности, в которой оказываемся я и Ник. С каждым шагом вина скапливалась внутри, словно тяжелые кирпичи.

Сэл может быть пугающим и жестоким, но только благодаря ему тенерожденные сегодня не смогли похитить Ника. Сейчас роль Сэла как королевского мага важна как никогда, и его подозрения в мой адрес будут отвлекать его от работы. Хуже того, эти подозрения небезосновательны. Он тратит энергию на меня, когда жизнь Ника в опасности. Орден – это армия, а легендорожденные – солдаты. Могу ли я и дальше продолжать участвовать в состязании, чтобы стать оруженосцем Уильяма, Пита или даже Ника, если мое единственное намерение – получить этот титул, чтобы узнать, что случилось с мамой?

Днем, когда я разговаривала с Патрисией, выяснить правду казалось самым важным в мире. Достаточно важным, чтобы солгать отцу и Элис, врать всем в Ложе каждый раз, когда они видят меня. Моя миссия по-прежнему кажется важной и необходимой, ведь как я могу отказаться от нее, зная, что кто-то отнял у меня мать? Возможно, это был вовсе не несчастный случай.

Но вне зависимости от того, случится ли Кэмланн, и вне зависимости от того, убил ли кто-то из Ордена маму, Нику нужен настоящий оруженосец, а не поддельный.

Впервые я задумываюсь о том, что Сэл, возможно, прав и я действительно порождение тени. Или эти тени не составляют мою сущность, но постоянно находят путь ко мне.

Ник шумно вздыхает.

– Бри, это Земля, прием? Ты просто стоишь на месте и витаешь где-то. Это меня пугает. – Он хлопает по кровати, и в его глазах появляется намек на прежнее веселье. – Знаешь, можешь присесть. Я не кусаюсь.

Тогда я смотрю на него, пристально смотрю. Человек, за которого я переживаю, жив, но пострадал. Человек, который мне очень нравится, прямо здесь, передо мной, предлагает присесть рядом. Я вдруг понимаю, что если я не обращу на это внимания или забуду о том, как это важно, то тогда тени точно прочно поселятся в моей душе.

Глубоко вдохнув, я делаю шаг вперед, стягиваю ботинки и забираюсь на его кровать. В то же мгновение его близость поглощает все мое внимание: его тепло; отчетливый запах эфира Уильяма, смешивающийся с запахом кондиционера для белья; его полуприкрытые глаза, которые следят за мной, когда я подхожу к нему и усаживаюсь на кровати. Всего слишком много, я ощущаю это всем телом. Слегка отклоняюсь назад.

Конечно, Ник это замечает. Он крепко сжимает губы, сдерживая улыбку, и его движение каким-то образом делает его и без того красивое лицо более привлекательным, более открытым.

– Ты нервничаешь, Би?

– Нет, – отвечаю я, слегка подняв подбородок, чтобы чувствовать себя – и выглядеть – более убедительной. Не уверена, что это работает, поскольку он коротко, с любопытством хмыкает.

– Я заставляю тебя нервничать? – Он вопросительно наклоняет голову набок, но из-за этого его спутанные волосы смешно топорщатся. Я неловко смеюсь.

– Ты на петуха похож.

Мне приходится прилагать огромные усилия, чтобы не протянуть руку и не пригладить его волосы.

– Петух? – Он наклоняет голову на другой бок, и пряди снова пригибаются. Я смеюсь, как он и хотел, и он улыбается.

Не могу удержаться. Я наклоняюсь вперед и приглаживаю ему волосы. Как только мягкие пряди ложатся ровно, я замечаю, как внимательно он наблюдает за мной, как он молчалив. Его глаза темно-синие с серыми прожилками, а ресницы словно нарисованы тонкой кистью на фоне его кожи.

Интересно, он тоже задержал дыхание?

Я начинаю отстраняться, но он ловит меня за руку и проводит большим пальцем, загрубевшим и теплым, по внутренней стороне ладони. От этого движения покалывает кожу, а потом он нажимает сильнее, и все тело пронизывает волна тепла.

Сердце бьется так быстро, что, я уверена, он чувствует это через мою ладонь.

– Спасибо.

– За что? – спрашиваю я. На таком расстоянии запах свежей одежды и кедра такой сильный, что у меня кружится голова. Есть и другие запахи, которые я вбираю, молча вдыхая, – зеленая трава теплым летним днем, легкий привкус металла.

Его взгляд неспешно проходит по моему лицу, ото лба до носа. Он смотрит на мой рот, потом снова в глаза, и тут у меня снова перехватывает дыхание.

– За то, что ты все еще здесь, – отвечает он. В его голосе слышится смесь удивления и благодарности. – Даже после адских псов и ихэля, и призыва Фелисити, а теперь еще и сарффифферна. Я никогда не думал, что Кэмланн так близко, но я рад, что ты здесь, со мной. – Он опускает взгляд и качает головой. – Когда мы впервые встретились, какая-то часть меня уже доверяла тебе. Не знаю почему, но так было.

Несмотря на чувство вины, я задумываюсь о том, как шаг за шагом доверие к нему росло внутри меня, чтобы встретиться с его доверием – неуклонно и непрестанно.

Призыв и отклик.

Может быть, Ник тоже об этом думает, потому что он снова касается моей ладони и неровно вдыхает.

– А сейчас? – хрипло шепчет он.

– Сейчас? – выдыхаю я.

Что-то пьянящее и темное проступает в его глазах.

– А это не заставляет тебя нервничать?

Последний мальчик, с которым я целовалась, – Майкл Гастин. Это было в девятом классе, в уголке, на