— Человек, способный запросто уходить сквозь завесу ректора, а тем более выводить кого-то еще, это большая угроза для академии.

— Но Убо безобиден.

— Я знаю. И ты знаешь. Девочки знают. А остальные не знают. И не поверят.

— Понял, разумно, — кивнул я. — Не хотелось бы, чтобы у парня были проблемы.

— Ты приехал на турнир? — резко сменила тему маман.

— Да, — не стал я юлить. — Зашел проведать.

— Кастер много говорил о подготовке тебя к турниру. О том, что у тебя не будет серьезных соперников, если ты найдешь подходящее сновидение. Ты нашел?

— Нет, — покачал я головой. — Немного был занят.

— Жаль. Но, в любом случае, желаю тебе успехов. С жильем, прости…

— Не стоит, — поднял я руку. — Мне есть, где жить, не хочу вас стеснять.

Маман напоила меня чаем, рассказала последние слухи, но в целом, ничего нового я не узнал. Вечером встретились с Мэйси и Хоупом, с которым на кой-то ляд напросился еще и Йозеф. Собрались дома у Биона, так как в общественных местах мне появляться было не желательно.

— Я думал ты умер, — буркнул Хоуп.

— Не думал он так, — усмехнулась Мэйси. — Никто так не думал.

— Я думал, — настаивал Хоуп.

— Как ты смог сбежать? — вставил Йозеф.

— А ты у отца не интересовался? — спросил я.

— Он практически всегда в состоянии медитации, — пожал он плечами. — Поддерживает завесу. Сам понимаешь, последнее время это было особенно актуально. Ну так как?

— А как ты залечил свою рану? — задал я встречный вопрос.

— Ну, секрет, так секрет, — рассмеялся Йозеф.

— Твоя книга. Прочитал, спасибо, — я протянул ему трактат, который таскал с собой все это время.

— Оставь, пригодится. Я все равно наизусть его знаю.

— Но это же из семейной библиотеки.

— Как я уже объяснял, у отца не то чтобы много времени на чтение. Так что оставь, тебе нужнее.

— Спасибо. Слушай, ты же наверняка осведомлен о многих аспектах калейдоскопа.

— Есть такое, — важно кивнул тот.

— Кто такие творцы снов, знаешь?

— Это все знают, — буркнул лазурный.

— Не все, — возразил Бион.

— Все, — поддакнула Мэйси. — Если только ты не из Шоу. Или Лира.

— Тебе про творцов в целом или про божественную Кватру?

— Что за Кватра? — посмотрел на Йозефа.

— Фух, — потер руками Йозеф, будто собирался с мыслями. — Про концепцию силы сновидений ты в курсе. Я про то, что чем популярнее сон, тем стабильнее сновидение.

— Да, — кивнул я.

— А с рангами сна?

— Ну, — замялся я. — Они вроде как растут, чем дольше ты видишь сны. Тем они сильнее. И как-то взаимосвязаны с рангами.

— Для низких рангов так и есть, — кивнула Мэйси, не поднимая взгляда. Ей явно не нравился этот разговор.

— Примерно до уровня магистра — да, — согласился Йозеф. Ранг сна, это глобально его сила и стабильность. Примерно до мастера все зависит от ловца. Но чем дальше, тем сложнее поднять ранг своего сна. И тогда его начинают укреплять чужими эмоциями.

— Это как? — не понял я.

— Помнишь, — начала Мэйси, — когда мы проходили испытание, попали в сон того имперца?

— Ну.

— Помнишь, что было изображено на громадной картине там?

— Император, — отвечал я, пока на меня смотрели, как на слабоумного.

— И как он выглядел? — вкрадчиво спросила Мэйси.

— Да я откуда знаю? Он же в маске был какой-то с василиском.

— Вот именно. Маску нарисовал художник. И так он выглядит на всех картинах. Потому что маску можно передать следующему императору, а лицо — нельзя. Понимаешь?

— Да, но кажется нет.

— Смотри, — Йозеф наклонился чуть ближе. — Допустим, есть король-бог или император. На всех картинах они в масках. Или еще проще, есть Смерть. Как выглядит Смерть? Как серый плащ из языков пламени с маской из того же пламени и пахнет пеплом. И если кому-то снится Смерть, который из Длани, то он видит именно этот образ, понимаешь? Тысячи людей боятся Смерти и видят маску серого пламени в своих снах.

— И сон самого Смерти становится крепче, — понял я. — Стабильней. Они видят его сон и делают его сильней.

— Именно, — хлопнул в ладоши Йозеф. — И когда Смерть уйдет в отставку, другой наденет маску из пламени и станет Смертью. И его сон усилится.

— То есть маска с василиском, это не просто символ императора. Она делает владельца сильней.

— И чем древнее символ, тем чаще он снился. Чем чаще снится, тем сильнее сон. Поэтому все влиятельные ловцы делают символику, передающуюся из поколения в поколение. К тому же яркий символ снится гораздо четче, чем чье-то лицо, особенно если ты никогда не видел человека вживую.

— Так, хорошо, — кивнул я. — То есть, чтобы поднять ранг сна выше магистра, нужно, чтобы ты снился другим людям? Желательно массово?

— Соображаешь, — кивнул Йозеф. — И для этого тебе нужны творцы снов. Которые понесут твой образ народу. У короля-бога была божественная Кватра, самые знаменитые из творцов Эра. Они создавали образ короля-бога, усиливая его сон. А так как все переплетено, это усиливало и ловца. Бард пел баллады о подвигах, художник рисовал яркие портреты, скульптор создавал статуи, словно те были живыми, и сказитель писал легенды, расписывающие все в мельчайших деталях. А все вместе они создавали точный образ короля-бога для людей. И те слушали, смотрели, трогали, читали и восхищались. А затем видели сны о короле-боге. И так его сон становился сильней и сильней.

— Ничего себе, — улыбнулся я. — Как все сложно.

— Потому все боятся Смерть, — стал серьезен Йозеф. — Это не просто сильный ловец. Это образ, закрепленный в кошмарах тех, кто не чист на руку. А кошмары куда сильнее грез. Хотя одного образа не достаточно, чистая сила ловца тоже важна, как и опытность.

— Как все трудно, — вздохнул я.

— А к чему ты спрашивал? — задала вопрос Мэйси, не поднимая глаз. — Про творцов.

Задумался, что ответить. Мэйси, я говорил с Архитектором и тот в благодарность за мое служение сообщил, что твой отец в плену в замке Эдеа. Только сиди на месте и не суйся, потому что Стефан волнуется. Я тоже ничего делать не собираюсь, потому что мне насрать, но я переживаю за тебя и если что, попутно попробую вытащить твоего батю, когда пойду за Скаем.

Ну да, примерно так и будет.

— Просто где-то услышал термин, а на материке особо не у кого спросить было. Там не часто ловцы встречаются.

Ага, одного я чуть было не грохнул, а другого чуть было не грохнул. Его брата я тоже не грохнул, но только потому, что не встретил. Я — само дружелюбие.