Он долго думал, куда бы пристроить Камень. Для перстняслишком велик, для серьги тяжел. Правда, некоторые дворяне носят в ухепреогромные лалы и яхонты, но это надо железные мочки иметь, да и больнопрокалывать. В конце концов заказал придворному ювелиру тончайшую паутинку иззолотых нитей и стал носить Яблоко на шее. На всякий случай, распространилслух, что это Божье Око, благодаря которому «князь-ангел» обладает даромясновидения. Лучшая защита от воровства – суеверие.

Когда князь коснулся алмаза, в толпе охнули, кое-кто дажеприкрыл ладонью глаза – это на Камне заиграли солнечные лучи. Самое время дляблагословения.

Ластик громко сказал свое обычное:

– Благослови вас Господь, люди добрые. Ступайте себе сБогом. А кому милостыню или еды – идите к ключнику.

И понадеялся: вдруг в самом деле все разбредутся. Пару разслучалась такая удача.

Толпа с поклонами потянулась к воротам, но несколько человекостались.

Ластик тяжело вздохнул. Увы. Начиналось самое муторное.

Ну-ка, кто тут у нас сегодня?

Мужик с бабой, старый дед и еще целая ватага: купчина, и сним полдюжины молодцов. Они стояли кучкой на том самом месте, где черезчетыреста лет будет расположен вход в подземные склады – именно отсюда началисьвсе Ластиковы злоключения.

Неслучайно он выпросил у Юрки именно этот участок. Дело тутбыло не в ностальгии по родному дому. Ластик очень надеялся отыскать точку,откуда можно попасть в 5 июня 1914 года. Пока строились княжеские хоромы, онисходил шаг по шагу всё подворье, тыкался чуть не в каждый сантиметр почвы, ноничего, похожего на хронодыру, не обнаружил – ни ямки, ни трещины, ни дажемышиной норы. Видно, лаз образовался (то есть образуется) позже, когда«Варваринское товарищество домовладельцев» затеет строить доходный дом скоммерческими подвалами…

Попугай Штирлиц, которого первоначально звали Диктором,тронул Ластика лакированным клювом за ухо – вернул к действительности.

Эту пеструю птицу князь Солянский приобрел у персидскогокупца, заплатив золотом ровно столько, сколько весило пернатое создание.Торговец божился, что попугай умеет в точности повторять сказанное – запоминаетчто угодно, причем вмиг, с первого раза. И продемонстрировал: произнес что-тона своем наречии, хохластый послушал, наклонив голову, и тут же воспроизвелэтот набор звуков. Голос у птицы был точь-в-точь, как у диктора, читающегоновости по радио.

И пришла Ластику в голову идея – обучить попугая, чтобызаменял собой радиоприемник. Очень уж истосковался пленник средневековья безсредств массовой информации.

Каждый вечер он вколачивал в Диктора разные фразы, которыеобычно произносят радиоведущие и которых Ластику теперь так недоставало.Попугай слушал, внимательно наклонял голову, но упорно помалкивал.

А в Штирлица его пришлось переименовать, когда выяснилось,что молчит коварная птица только при хозяине, зато челяди потом всё отличнымобразом пересказывает. Ластик был свидетелем, как попугай гаркнул на слуг:«Добрррого вам утррра, дорррогие рррадиослушатели!» – те, бедные, ажпопятились.

И сегодня, перед исцелением, тоже отличился. В самыйотвественный момент, перед заклинанием, проорал «Дурррдом!». Это слово Ластик уДмитрия Первого перенял и повторял часто – вот Штирлиц и подцепил.

Первыми к крыльцу подошли мужик и баба. Она вся красная отволнения, он набыченный, морда злобная, глядит в землю.

Поклонились оба низко, дотронувшись рукой до земли.

– Ну, что у вас?-настороженно спросил Ерастий. Ответилабаба:

– Да вот, ангел-князюшка, наслышаны о твоей мудрости, пришлиза наставлением. Насилу его, аспида поганого, уговорила. – Она двинула мужикалоктем в бок, он насупился еще больше. – Муж это мой, Илюшка-иконописец.

– Если детей Бог не дал, это не ко мне, – сразу предупредилЛастик. – Благословить благословлю, а только в немецкую слободу, к лекарюступайте.

– Нет, кормилец, детей у нас восемь душ. Мы к твоейкняжеской милости по хмельному делу.

– А-а, – немного успокоился Ластик. – Могу, конечно,волшебные слова сказать, чтоб поменьше пил. Некоторым помогает.

Баба перепугалась:

– Нет, батюшко! Вели, чтоб пил, а то вторую неделю вина врот не берет, совсем житья не стало. Он, когда выпьет, и веселый, и добрый,детям гостинцы дарит, меня ласкает. А когда тверезый, злыдень злыднем. Теперьему отец архимандрит с Варвары-Великомученицы заказал большую «Троицу» –говорит, год к вину не прикоснусь, икону писать буду.

– Ну и хорошо. Чего ж ты?

– Так погибаем совсем. Орет, дерется, за воло-сья таскает.Видел бы ты моего Илюшу пьяненького – до того благостен, до того ликом светел!А ныне погляди на рожу его зверообразную.

Ластик поглядел – да, так себе рожа.

– Не могу я икону писать, если выпимши, – мрачно сказалИлюшка. – Рука дрожит.

– А если немножко выпьешь? – спросил князь-ангел.

– Немножко не умею. Уж коли пью, так пью. А не пью, так непью.

Задумался Ластик – случай был не из простых. Баба смотрелана него с надеждой, мужик пялился в землю.

– Вот что, Илюшка, ты иди, – сказал наконец Ерастий. – А ты,баба, поди поближе. – И спросил шепотом. – Он у тебя щи, ну шти, ест?

– Кислые, с ботвиньей очень уважает. Кабы каждый день варила– ел бы.

– Вот и вари ему каждый день. А в горшок потихоньку чарочкувина подливай, только не больше. Для доброты ему довольно будет, а рука отодной чарочки не задрожит.

Просветлела баба лицом, закланялась, хотела в краешеккафтана поцеловать – еле отодвинулся. Но Штирлиц скептически проскрипел:

– В эфиррре рррадиокомпозиция «Вррредные советы»!

И осталось у Ластика на душе сомнение – правильно ли сделал?А что бы, интересно, ей посоветовал папа, если б она пришла к нему в фирму законсультацией? Ох, вряд ли папа стал бы жену учить обманывать собственного мужаи травить его алкоголем…

Со следующим ходоком еще хуже вышло. Это был старик, по видустранник – в драных лаптях, с котомкой через плечо.

– Князь-батюшко, – начал он по обычаю, хотя сам годилсяЕрастию в дедушки, – як твоей пресветлой милости издали пришел, с-под самойРязани.

Лицо у дальнего ходока было землистое, взгляд потерянный.