Дима, — нарисуй на левом борту перед кабиной пилота две красные звёздочки и в центре их напиши «Ф-32».

В эскадрилье есть три экипажа, сбившие по одному самолёту, но с двумя мы пока единственные.

71

Несколько пуль попали и в наш «СБ-2», наделали в нем дырок, не предусмотренных конструкцией. Их быстро залатали и заодно перебрали правый двигатель, который начал «покашливать». Через два дня самолёт бы готов к бою.

Опять полетели тремя отрядами бомбить вражеские позиции на восточном берегу реки Харама. Цель второго — высота Пингаррон, на которой франкисты нарыли окопов. Между лётчика негласная договоренность в случае нападения вражеских истребителей не удирать, как приказано, а вступить в бой. Дурной пример оказался заразительным.

Перед целью выстраиваемся в линию и опускаемся до шестисот метров. Вражеские позиции находятся неподалеку от наших, так что сильный разброс бомб нежелателен. Я держу курс, который задает штурман-бомбардир. Мне кажется, что слышу свист пуль, летящих в самолёт, потому что нас предупредили, что с земли обстреливают из пулемётов. «СБ-2» легонько подпрыгивает, избавившись от бомб. Увожу его на вираж с набором высоты. Ложимся на курс на базу. Командир отряда спрашивает, не видны ли истребители? Увы…

Садимся и отправляемся в комнату отдыха, пока оружейники не подвесят бомбы. Это помещение, которое выполняет сразу несколько функций, но в первую очередь служит местом проведения собраний, идеологической накачки. Обычно я в таких случаях сразу ухожу, но на этот раз задержался, доигрывая партию в шахматы со своим штурманом камрадом Антоном. Выступил полковник Оро, настоящая фамилия которого Гольдфарб, смененная на почти дословный перевод с немецкого Златоцветов, толкнул речь по поводу аморального поведения советского лётчика, который договорился с женщиной без идейных и моральных ценностей за триста песет, а заплатил всего двести и пообещал избить, если будет возникать. Труженица панели не испугалась и пожаловалась командованию аэродрома. Нарушителю дисциплины был вынесен строгий выговор и предупреждение, что при повторном залете будет отправлен в СССР. Безжалостное наказание. Командир «Группы двенадцать» напомнил, что связь с порочными женщинами опасна венерическими заболеваниями, что уже есть случаи среди лётчиков, которые вместо того, чтобы исполнять революционный долг, ходят на малоприятные медицинские процедуры. Коммунизм в очередной раз споткнулся о закон природы.

Часа через три, после обеда, отправляемся во второй раз бомбить ту же цель. Сорок минут полета, перестроение со снижением, бомбометание. Набираем высоту, собираясь возвращаться, и тут слышится голос пилота из первого звена, который обнаружил на западе самолёты. Наших в той стороне быть не должно. Я не сразу разглядел их. Надо было очень хотеть сбить вражеский самолёт, чтобы увидеть на такой большой дистанции. Тут же мы перестроились пеленгом и полетели навстречу врагу.

Это были двенадцать бомбардировщиков «Юнкерс-52». Поскольку я как бы летал на них, в один из первых дней рассказал соратникам, как лучше нападать — снизу, там нет пулеметов, и где находятся топливные баки. Теперь проверим, как усвоили информацию.

Мы зашли им сзади снизу. Наверное, видели нас, но решили, что летим бомбить какие-то цели в их тылу. На роль истребителей, по мнению вражеских лётчиков, мы не тянули.

— Антон, не спеши. Жди, когда подлечу метров на пятьдесят. Дай короткую пристрелочную, а потом всаживай по бакам весь магазин, — проинструктировал я штурмана и на этот раз стрелка.

— Понял, — произносит он увереннее и спокойнее, чем в предыдущем воздушном бою.

У пулемёта «ДА-2» круглый магазин устанавливается сверху. Емкость шестьдесят пять патронов, но заряжают на два меньше, потому что пружина слабовата. Сверху на магазине ремень-ручка, чтобы быстро менять. Каким бы шустрым ни был пулемётчик, замена двух дисков занимает время. Поэтому выпуливать длинной очередью магазины не рекомендуется, если нет твердой уверенности, что угодишь в цель. Чем больше дистанция, тем больше рассеивание. На четырехстах метрах попасть можешь только чудом. С другой стороны у «ДА-2» есть достоинство — всеядность, подойдет даже винтовочный патрон. Обычно первыми заправляют трассирующие для пристрелки короткими очередями, за ними бронебойно-зажигательные, чередуя с бронебойно-зажигательно-трассирующими, и в конце, если предыдущих мало, обычные.

Первое звено подкрадывается к предпоследнему вражескому, а второе — к замыкающему. Я пристраиваюсь к бомбардировщику, который на правом пеленге. Скорость у нас выше километров на сто в час, догоняем легко. Я подвожу «СБ-2» на дистанцию метров пятьдесят, беру чуть левее по просьбе штурмана и наблюдаю, как короткая очередь трассеров втыкается в фюзеляж «Юнкерса-52» за неубирающимся шасси и следом за ней отправляется длинная, вырывая куски обшивки, которые отлетают, планируя, как листики отрывного календаря. За несколько секунд магазины пустеют. Пока камрад Антон меняет их, жертва уходит на разворот со снижением, сбрасывая бомбы на своих. Мне показалось, что значительного урона мы не нанесли, поэтому не отстаю и держусь ниже, вне зоны обстрела. Вдруг замечаю в развороченной части фюзеляжа яркую вспышку взрыва, языки пламени, черный дым, который становится все гуще. В какой-то момент вспыхивает вся средняя часть самолёта. Первым вываливается стрелок из верхнего люка, за ним покидают горящий «Юнкерс-52» оба пилота. Три парашюта опускаются к земле медленно, отставая от своего самолёта, который устремляется к ней под тупым углом.

Я выписываю вираж и вижу еще четыре дымящихся вражеских бомбардировщика. Остальные семь, уйдя от нас далеко влево, летят на свой аэродром. За ними гонится пара «СБ-2», вошедших в раж. Решаю не искушать судьбу, догоняю остальные три наши самолета, которые летят на юго-восток, пристраиваюсь в кильватер за ведущим, образовав строй «ромб».

72

Хозяйку дома, в котором мы снимаем жилье, зовут синьора Исабель Гонсалес Гутьеррес. Она живет там же в квартире побольше, чем наша. Это пожилая полная дома с еле заметными черными усиками под длинным носом. Мне кажется, что растолстела от переполнявшего ее самодовольства, потому что принадлежит по мужу к древнему дворянскому роду. Худшая её половина сейчас служит в звании полковник, а два сына младшими офицерами в армии мятежников. Все это знают, но испанцы не воюют с женщинами, даже анархисты. За коммунистов не поручусь. Как догадываюсь, она в курсе, зачем здесь находится Татьяна Риарио де Маркес, а меня считает лохом, который служит прикрытием и заодно помогает знатной девушке. Синьора Исабель Гонсалес Гутьеррес часто повторяет, что времена сейчас трудные, и многие порядочные люди остались без средств к существованию не по своей вине. Еще ей непонятно, как такой приличный, состоятельный человек с хорошими манерами и испанским языком служит на стороне республиканцев? Наверняка Таня рассказал ей мою версию о скучающем богаче, но сомневаюсь, что была принята всерьёз. Синьора Исабель Гонсалес