Мелким почерком Кристел написала несколько слов от себя. «Ятак горжусь моей большой дочкой! Я всегда буду любить тебя! Мама».

Лили осторожно сложила открытку и сунула ее в конверт.

— Я рада, что Кристел подписала ее, — сказала она. Толькокогда Шон протянул ей платок, Лили поняла, что плачет, а он обнимает ее заплечи.

— Как мы справимся с этим? — сокрушенно прошептала она. —Разве это можно вынести?

— Иногда нет. Тогда нам остается только дышать.

— Я не буду сидеть дома и печь торт. — Камерон чуть ненаступил на игрушку мисс Рабочая Пчелка, идя к холодильнику. Он подавил желаниеударом ноги отбросить игрушку в другую комнату.

— Это же день рождения Эшли! — Лили надела фартук егоматери. На нем было изображение Глинды и подпись: «Какая ты волшебница, добраяили злая? » Камерон отчетливо представил себе маму в этом фартуке и сейчас,увидев его, ощутил злость.

— Это не ее день рождения! Вы могли выбрать любой другойдень! — Камерон задыхался. Мало того, что его подняли с постели и потащилинавещать бабушку Дот. Он еще играл в мини-гольф. Теперь они хотели, чтобы онучаствовал в их вечеринке.

— Мы выбрали этот, — сказал Шон, входя в кухню. Под мышкой,словно мяч, он держал Эшли. — Ей же только что исполнилось два.

— Вот именно, исполнилось, и неважно, в какой день выустроите свой дурацкий праздник.

— Важно, — возразил Шон.

У Камерона кровь закипела в жилах. Как его все достало!Будильник, который звонит по утрам, напоминая, что ему предстоит прожить ещеодин день без родителей. Несколько слов, написанных матерью на доске длязаметок в кухне. Запах ее лака для волос на подголовнике любимого кресламатери. И тут еще Шон с его идиотскими замечаниями — важно! — которые якобыимеют смысл.

— Перестань делать вид, что мы — нормальная семья! —воскликнул Камерон.

— По-твоему, я это делаю? — спросил Шон. — А что такое«нормальная семья»? Не объяснишь ли мне?

— Шон! — Лили бросила тревожный взгляд на малышку, но та ужеобнаружила мисс Пчелку и была поглощена игрой. Где-то в доме работал телевизор— Чарли смотрела мультфильмы.

— Я серьезно, — настаивал Шон. — Пускай Камерон просветитменя. Что такое «нормальная семья»? Мама, папа, двое — пятеро детей? У когосейчас такие семьи? Где они есть?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — раздраженно ответилКамерон. — В нормальной семье нет мертвых родителей и передач «В память ДерекаХоллоуэя» по телевизору.

— На, Кам! — Эшли проковыляла к нему и протянула упаковкувоздушных шариков. — Сделай!

Он разорвал целлофан и тремя выдохами надул красный шар.Эшли смотрела на него с восхищением. Камерон завязал конец шарика узлом иподбросил его вверх, направив в сторону Эшли.

— Ах! — блаженно вздохнула она. — Еще!

Эшли была единственным человеком в мире, которому Камерон немог отказать. Она заставляла его надувать шарик за шариком, пока не оказаласьсреди целой горы. Голова у Камерона кружилась, он мечтал выдохнуть из легкихмучительное чувство страха. Сейчас, потеряв родителей, Камерон боялся, что онипревратятся в какую-то другую, новую семью. И еще больше боялся, что непревратятся. Лили включила радио и нашла ретро-станцию, передающую песню «Ain'tNo Mountain High Enough». Они с Шоном работали вместе, ритмично двигаясь подмузыку, готовили торт по рецепту его матери.

— Еще пару недель назад ты мог приготовить только слоеныепирожки, — сказала Лили Шону. — Ты быстро учишься.

— Это еще что. Моя цель — приготовить для Чарли красные,белые и голубые оладьи на День независимости.

— Ничего себе!

В их беседе тоже был какой-то ритм. Не то чтобы онифлиртовали, однако между ними постепенно возникала странная близость.

— Да? — Шон поднял миску с розовой массой и перелил ее вформу для торта. — Может, ты вспомнишь об этом, отдыхая в Италии.

— А кто сказал, что я еду в Италию?

— Чарли, кажется. Это что, секрет?

— Нет, конечно. Просто... дело в том... Я отменила поездку.

— Почему?

Лили бросила взгляд через плечо. Камерон продолжал надуватьшарики; казалось, его целиком поглотило это занятие.

— По-моему, это очевидно. Я не могу уехать — ни сейчас, ничерез шесть недель.

Шон держал в руках миску, пока она лопаткой выскребала изнее остатки теста.

— Потому что, по-твоему, одному мне не справиться.

«Надо же!» — подумал Камерон. Ритм изменился.

Вместе с тем он испытывал извращенное удовольствие от того,что они ссорились в его присутствии. Это было в своем роде проявление доверия.

Лили открыла духовку и поставила в нее форму.

— Не ищи в моих словах того, чего в них нет. Я не критикуютебя. Я пожертвовала своим путешествием. Ты жертвуешь гораздо большим.

— Еще! — сказала Эшли, и Камерон взял в руки желтый шар.

В кухню вошла Чарли; когда она увидела, что там происходит,ее глаза загорелись впервые за последние недели.

— Классно! — воскликнула она. — А можно мне облизать миску?

— И мне! — Эшли подбросила в воздух шарик.

По радио зазвучала новая песня — «На-на, хей-хей». Лили иЧарли начали подпевать, слегка двигая бедрами. У Камерона мелькнула страннаямысль. Вот так — именно в таком составе — они будут теперь встречать праздники.В это трудно было поверить, но им предстояло снова научиться смеяться,веселиться, дразнить друг друга, ссориться — несмотря на то, что родителейбольше не было с ними.

— Ну что? Вместо того чтобы помогать с тортом, ты надулцелую комнату шариков, — сказала ему Лили.

— Да. И что?

— Ничего. Я просто хотела тебя поблагодарить. Это гораздолучше, чем слоняться без дела.

— Никто больше не говорит «слоняться без дела», — заметилКамерон.

— Я говорю. — Лили протянула ему рулон розовой оберточнойбумаги. — Так что нечего слоняться без дела.

— Знаешь, кое-что кажется мне очень странным, — сказал ШонЛили после праздника.

— Все последнее время было очень странным.

— Раньше я часто думал о том, каково это — жить здесь.

Они сидели на заднем крыльце дома Кристел. Под цветущейяблоней, в песочнице, Эшли и Чарли играли в какую-то сложную игру, используядля нее мебель из домика для Барби и несколько кукол, в том числе ту, которуюЭшли получила на день рождения. Янтарные лучи заходящего солнца заливалилужайку. В воздухе кружились яблоневые лепестки, и все вокруг выгляделосказочно.