— Где здесь? — спросила Лили. — В Комфорте?

— В этом доме. — Взяв в руки подставку для мяча, Шон сталперекатывать ее между ладонями. — Мы с Дереком проезжали мимо этого дома каждыйдень по дороге в школу и говорили, что когда-нибудь будем жить здесь. Мыпредставляли себе что-то вроде коммуны, состоящей из мальчишек и собак.

Лили улыбнулась, представив себе Шона в детстве. С голубымиглазами и волосами, выгоревшими на солнце. Наверняка с озорным выражением лица.

— Удивительно, куда заводит нас жизнь.

Он кивнул.

— Дерек не отказался от своей мечты и купил этот дом, а ярешил найти себе место поэкзотичнее.

— Например?

— Например, на Французской Ривьере или в Буэнос-Айресе. Дахоть в Монтерее. Любое место экзотичнее нашего старого доброго Комфорта, штатОрегон.

— Но теперь ты здесь.

— Да, теперь я здесь. — Шон провел ладонью по волосам. —Господи, до чего я скучаю о нем. Все это так несправедливо. Я не долженнаходиться здесь, жить его жизнью. Не должен заменять его.

— От тебя никто и не ждет этого.

— Чего же от меня ждут?

Лили подумала о том, как вели себя Чарли и Камерон сегодня —они все еще страдали, но уже начинали восстанавливаться после своей потери.

— Думаю, именно того, что ты уже делаешь.

Опершись ладонями о колени, Шон смотрел на сад срододендронами и фруктовыми деревьями, на старые хосты, широко раскинувшие своилистья в их тени.

— Меньше всего на свете я ожидал такого.

— Никто из нас не ожидал. Кстати, насчет Моры. Я не хотелаговорить так предвзято сегодня утром.

— Ты думала о детях.

«Так ли это на самом деле? — спросила себя Лили. — Да, этодолжно быть так. Потому что если дело не только в детях, значит у меня большиепроблемы».

— По-моему, она хороший человек. Она так много работает, чтобыстать врачом. Это внушает уважение. — Ее голос звучал так фальшиво! НавернякаШон тоже это заметил.

— Я пойду прогуляться, ладно? — Камерон открыл заднюю дверь.

Шон поднялся и повернулся к нему.

— Прогуляться где?

— Где-нибудь.

— Тебе придется уточнить.

— Почему?

— Потому что я не хочу никаких сюрпризов. Помнишь, мы ужеговорили об этом. Я ненавижу сюрпризы.

Камерон вышел на крыльцо. Под мышкой он держал свойскейтборд.

— Если ты будешь постоянно контролировать меня, язастрелюсь. — Он едва скрывал раздражение.

Лили с трудом удержалась от замечания. Шон молча ждал.

— Я просто собираюсь прогуляться с друзьями.

— С какими?

— Господи, дядя Шон...

— Господь тут ни при чем. — Взгляд Шона был прикован к лицуплемянника.

Лили напряглась, чувствуя, как воздух между ними начинаетвибрировать. Воспитательные приемы Шона, если их можно было так назвать,поражали ее. Он полагался только на свою интуицию, а не на опыт, но при этомбыл всегда уверен в себе.

«Наверное, в этом все дело, — подумала она. — Никогда нельзяпоказывать им, как ты в действительности напуган».

Камерон сдался первым. Он отвел взгляд, явно решив, что игране стоит свеч.

— Поеду домой к Джейсону. Он живет на Мидоумир.

— Позвони, если вы соберетесь куда-нибудь еще.

— Ладно.

— И ты должен вернуться в одиннадцать.

— Сегодня же суббота!

— Именно поэтому я не сказал «в десять». Либо тывозвращаешься к одиннадцати, либо вообще никуда не идешь.

Камерон хмуро попрощался и ушел.

— Ты отлично управляешься с ним, — заметила Лили.

— Ага, спасибо. То-то он так доволен.

— Я не шучу. Камерон пытается устанавливать свои правила, ноты не позволяешь ему делать это.

— Я вообще не понимаю, откуда все эти конфликты. Мы же с нимна одной стороне!

Они сидели на крыльце, глядя, как солнце садится загоризонт. В тенистом уголке сада щебетали птенцы. Лили допила холодный чай изсвоего стакана. Было самое время сказать: «Пока, это был прекрасный день,увидимся позже», — но вместо этого она сидела, наслаждаясь легким ветерком ипоследними красками дня, постепенно тонувшими в наступающих сумерках.

— Ты сказала это всерьез? — внезапно спросил Шон. — О том,что я хорошо справляюсь?

— Да. — Лили ни на секунду не усомнилась в этом. — При том,через что проходят сейчас дети, любому человеку было бы с ними нелегко. Онипереживают страшное время, но все потихоньку налаживается.

— Значит, учительница ставит мне пятерку, — улыбнулся Шон.

Она посмотрела на его лицо, освещенное последними лучамисолнца. Оказывается, ее слова много значат для него.

— В том, что касается детей, — да.

Шон прищурился.

— За этим должно последовать какое-то «но».

— Я не сказала «но».

— И не стоило. Ладно, мисс Лили. Выкладывайте. Я переживуэто.

Казалось, он видит ее насквозь.

— Я не одобряю «Американские моторы».

— Ты шутишь!

— Нет, не шучу.

— Ах да, как я мог забыть! Так ты против самого классногошоу на всем телевидении?

— Чарли знает его наизусть.

— И что в этом плохого?

— Это передача о мотоциклах. У нее нет воспитательнойценности.

Откинув голову, Шон расхохотался. Глядя на его шею, онаиспытывала тревогу.

— Лили, ты убила меня наповал. Передача про мотоциклы никакне может повредить ребенку. Мы смотрим ее вместе. И она нам нравится. — Егоглаза блеснули в сгущающихся сумерках. — По-моему, в это время Чарли...забывает о том, что случилось. Ей это необходимо.

Это была правда. Лили кивнула.

— Это хотя бы не «Южный парк».

— Нет, он начинается на полчаса позже. — Увидев, что ее лицовыражает ужас, Шон снова рассмеялся. — Шучу. Я знаю, ты никогда не шутишь, а явот шучу.

— Очень смешно. — Лили с облегчением улыбнулась.

— Ты принимаешь все слишком близко к сердцу, мисс Лили.Питание, телевидение, посудомойку... Как ты стала такой?

«Выросла в доме, полном ненависти, — вот как». Лили не моглапроизнести этого вслух.

— Наверное, это просто привычка.