— Есть, — вылупив накрашенные сверх меры глаза,отрапортовала Раиса, — все есть!

— А вы по дороге в магазин возьмете у охранника списоксотрудников, которые оставались на территории после десяти часов. И номера всехмашин, которые въезжали и выезжали, поняли, дорогая Раиса?

— Все, все поняла!

— Отлично. Тогда вперед.

Анфиса, чувствуя себя бабушкой Марфой Васильевной,захлопнула дверь в приемную, повернулась и оказалась нос к носу с подозреваемымв убийстве.

— Ты чего? — спросил он. — Ты чего делаешь, а?

Анфиса прошлась по комнате, прикидывая куда бы сесть, ивыбрала диван.

На диване тоже валялись какие-то бумаги. Некоторые старые ижелтые, а другие новые и белые. Еще лежали чей-то бушлат и пустая пластмассоваябутылка из-под боржоми.

Бутылку Анфиса взяла двумя пальцами и отнесла в корзину длябумаг, а бушлат положила на стул сэра Квентина. Потом уселась и придирчивопосмотрела по сторонам.

Ее обустройство Анфисе, видимо, не очень понравилось, потомучто она встала, чуть-чуть наморщила нос, соображая, вытянула из принтера парулистов чистой бумаги, а из настольного прибора ручку, взяла с подоконникакакой-то толстый автомобильный журнал и уселась капитально.

Илья Решетников следил за ней глазами.

— Значит, первый вопрос. Скажи мне, кому мог мешать твойДима Ершов? Только подумай хорошенько, что ты про него знаешь. У нас времени мало,и мы не можем по двадцать раз обсуждать один и тот же вопрос.

Илья кинул на пол бушлат, сел за стол и спросил с интересом:

— У нас расследование?

— Ну да.

— И ты его ведешь?

— Ну да.

— А я отвечаю на твои вопросы?

— Ну да.

— И когда я отвечу на последний, ты мне выложишьподозреваемого как на блюдечке, да?

— Точно, — согласилась Анфиса с удовольствием. — По крайнеймере, мне бы этого хотелось. Ну а если нет, генерал Никоненко отвезет тебя вКПЗ.

— Он майор, и отвезет в СИЗО.

— Ты хочешь в СИЗО?

— Нет вроде.

— Тогда думай. Соображай. Голова не только для синяковпредназначена, дорогой сэр Квентин.

Илья Решетников развеселился. Вот и еще одна тетка сочла еготупым, как пробка. Его бывшая жена тоже так считала. От тонкости своей ивозвышенности чрезвычайной.

— Ну, давай. Поднапрягись, Давно он у тебя работал?

— Давно. — Положение дурака его развлекало, хотя он тратилдрагоценное время, которое ему оставил Игорь. А потратить его нужно было спользой, привести в порядок дела. Хоть какие-нибудь.

Но ведь сказал ему тогда, в Воротниковском переулке,программист Славик, что она — сыщица! Сказал? Сказал! А программиста Славиканикто за язык не тянул, он просто так ляпнул, видать, потому, что она на самомделе сыщица и есть! Может, она и найдет… кого-нибудь, кто на самом делеукокошил Димку Ершова, хотя надежды никакой, что там у него осталось? Онпосмотрел на часы — два с половиной часа? Или даже меньше?

Надежды было мало, но ему очень не хотелось в СИЗО, и онотлично понимал, что ситуация сложилась так, что все факты были против него.

Фишка так легла.

А может, еще и поможет она ему, эта Анфиса. Скорее всего,нет, но чем черт не шутит!..

— Димка работал у меня года… четыре, наверное. Это можно подоговорам посмотреть, а так-то я не вспомню. Ну чего про него?.. Ну,образованный он, в Америке учился. Или нет, в Англии вроде!

— В Англии? — удивилась Анфиса. — На автобазе работают люди,которые учились в Англии?

— Ты знаешь, какие я ему бабки платил? — вскинулся сэрКвентин, вроде уличенный в плохом отношении к своему военному вассалу. — Да онбы до таких бабок в иностранной конторе через десять лет дослужился бы! И у насне автобаза, а предприятие, занятое иностранными перевозками.

— Сколько ты ему платил?

— А какая тебе разница?

— А такая, что теперь все равно. Он уже… умер.

— Три штуки «зеленых». В месяц.

— Прилично, — протянула Анфиса, получавшая в день зарплатывосемь тысяч восемьсот тридцать два рубля семьдесят семь копеек.

— А как ты думаешь, менеджерам надо платить? Чтобы они врагуне сдали?

— Врагу не сдается наш гордый «Варяг», — пропела Анфиса. — Асколько ему было лет?

— Димке-то? Лет двадцать… семь, наверное, а так, шут егознает. Говорю же, что надо в кадрах спросить! А что такое?

— Ничего. — Анфиса пожала плечами. — Просто я думаю, вдругты заблуждаешься? Вдруг он мог бы уже по пятнадцать получать, и ты ему трешникплатил и уверен, что он был счастлив!

— Да по пятнадцать получает, кого папа на место определил! Абольше никто таких бабок…

— Илья, успокойся. Мы сейчас не рассматриваем вопросзарплаты. Мне просто любопытно, выгодно тебе его убивать или не выгодно.Получается, что не слишком выгодно. Платил ты ему много, он был доволен,правильно я понимаю?

Илья кивнул.

— Ну вот. Кроме того, если он давно работал, значит, долженбыть в курсе всех ваших дел. Он был в курсе твоих дел?

— Ну, ясный-красный!

— То есть, как ты от налогов уходил, как ты «черные»зарплаты платил — он все знал, да?

— Да это он платил, — заорал Илья, — он платил, а не я! Онплатил персоналу зарплату, он всю эту кухню бухгалтерскую вел! Он в этомпросекал, блин! А я как нашел, на кого свалить все это, так и свалил!.. Он и неотказывался, блин, он же менеджер, блин!..

— Не матерись, не люблю.

— Потерпишь, блин! Сама ввязалась!..

— А контрабанду? — вдруг опросила Анфиса. — Возили?

Он так опешил, что даже перестал орать и уставился на неесвоими глазищами. Глазищи у него были очень темные, как будто изнутри залитыечерной тушью.

— Ка… какую контрабанду, твою мать! Не возили мы никакуюконтрабанду! Да если бы хоть один раз взяли на границе, то все, песец! А я нехочу! Знаешь, как я создавал эту, компанию?! Знаешь, сколько я ночей не спал?Знаешь, как я на Севере на дорогу смотрел и мечтал, что буду грузы возить?! Какаяеще контрабанда?!

Анфиса внимательно посмотрела на него. Он не врал, непаясничал — он на самом деде вышел из себя, да так, что ей стало немногострашно.