Или не хлопнется? Может, на самом деле она куда болеевменяемая, чем на первый взгляд?!

— Что у вас случилось?

— Я бы хотела поговорить с Ильей наедине, — твердо ипечально произнесла Мика. — Извините меня.

— Ради бога, — сказала Анфиса. — Только ничего не выйдет.Придется разговаривать при мне. И чем быстрее, тем лучше.

Мика в отчаянии посмотрела на Илью, но тот равнодушно курили рассматривал носок своего ботинка. Ноги у него лежали на столе —отвратительная привычка!

— Илья, если ты мне не поможешь. Он меня убьет.

— Как?! — удивилась Анфиса. — И вас тоже? Что это такоездесь? Семейный подряд?

Илья мельком взглянул на нее и опустил ноги на пол. Видимо,он знал свою жену несколько лучше, чем Анфиса, потому что сразу ей поверил.

— Что случилось, Мика?

Красавица посмотрела на него так, будто поток отчаянияизвергся из ее прекрасных глаз, и Анфиса даже подождала немного — невстряхнется ли Илья, как собака, попавшая под дождь.

Он не встряхнулся.

— Я не хотела, — выговорило создание. —Я не хотела, он менязаставил!

Дело принимало какой-то новый оборот, и Анфиса подвинуласьпоближе.

— Заставил что?

— Илюша, а теперь он говорит, что, если я ему не верну, онменя убьет, и… папу тоже…

— А кошку? — осведомилась Анфиса. — Обещал пощадить?Извините.

— Мика, — сказал Илья Решетников, — я ни шиша не понимаю.Кто кого убьет, а? Чего вернуть-то? Ты денег задолжала?

— Нет! — крикнула красавица. — Нет! Я… хотела спасти папу отпозора.

Она хотела не только спасти папу от позора, но и бытьполезной Вале. Она старалась изо всех сил. Она чуть не умерла от страха. Онасделала все так, как он приказал.

И, кажется, только теперь осознала, что натворила.

— Я не могу! Я так больше не могу! — Она рыдала иразмазывала по щекам слезы. Анфиса подала ей салфетку. Салфетка была толькоодна, с коричневым кружком посередине. — на нее, видно, ставили кофейную чашку,но Мике было все равно. Она утерла мокрый покрасневший нос салфеткой скоричневым кругом, уставилась в сторону мутного окна и стала раскачиваться,зажав коленями руки.

— Я все видела, — вдруг сказала она. — Это я была ночью набазе.

— Да ладно! — Илья Решетников сказах это таким тоном, чтобыло совершенно ясно — он не верит ни одному слову бывшей жены.

Она кивнула, продолжая раскачиваться.

— Я была, Илюша. Я видела, как ты метался… с огнетушителем.Когда ты машину разворачивал, я за грузовиком сидела. За тем, дальним, — и онамахнула рукой в сторону окна. — Я там долго сидела. А когда вылезла…

— Что?! Что ты делала ночью на базе?!

— Он меня заставил! Я не хотела! Правда! Он мне все дал, и ясделала так, как он велел! Все именно так я и сделала! А когда выбралась, тоувидела машину, и тебя в ней. И Диму. — Она больше не рыдала, только комкаласалфетку, скатывала в шарик. — Он был мертвый и сидел на передаем сиденье.Рядом с тобой. Ты… у тебя голова как-то странно лежала, на руле. Я думала, чтоты тоже умер, но ты застонал, когда я подошла, и я поняла, что ты жив. А изДимы торчал нож. Понимаешь?

— Нет, — сказал Илья Решетников. — Не понимаю.

— У него впереди все было черное от крови, и нож торчал. Яего вытащила.

Она вспомнила, как тащила этот нож, и ее чуть не вырвало.

Она старалась не думать об этом, не давать себе вспоминать,и знала, что никогда этого не забудет.

Никогда.

— Зачем?! Зачем ты вытащила нож?! Мика! Ты что? С умасошла?!

— Потому что это мой нож, — отчеканила она. — Мойсобственный. Из кухонного набора. Мне папа этот набор из Германии привез. Тамна каждой ручке клеймо стоит. «МИККА», это такая фирма. Он купил, потому что…на мое имя очень похоже Все молчали, и слышно было только, как стучит дождь пожестяному подоконнику, набирает силу.

— Что было дальше? — Это Анфиса спросила.

— Я забрала нож и уехала.

— Как вы ушли с территории?

— Пролезла под забором. Моя машина стояла в Воротниковском.

— А камер у тебя нет, что ли?

— Есть, — вдруг сказал Илья Решетников очень громко, какчеловек, который внезапно вспомнил что-то приятное, — есть, черт возьми! А я изабыл!

— Черт возьми, — подсказала Анфиса.

— Надо пленку посмотреть, — он засуетился, как охотник,только что осознавший, что охота продолжается, и можно еще что-то изменить,поправить, что в руках у него ружье, а не бесполезная палка. — Сейчас…

— Подожди, — остановила его Анфиса. — Успеешь. Мика, вы невидели третьего? Ну, того, который убил Ершова и посадил его в машину вашегомужа?

— Бывшего! — вставил Решетников.

— Нет. Не видела. Я так боялась, что… я даже не знаю. Я заколесом сидела и не вылезала. Я только потом вылезла, забрала нож и уехаладомой. Я думала… не знаю, не знаю, что я думала!..

И она опять заплакала, на этот раз тихо, подвывая и сутуляплечи.

Анфисе было ее жалко.

— Что вы делали ночью на базе? Зачем вы пришли? Кто васзаставил?

— Валя, — сказала Мика горько. — Это папин заместитель.Валентин Певцов.

Анфиса и Илья переглянулись.

Папин заместитель?! Заставил Мику прийти ночью на автобазу?

— Он… он… у меня с ним роман, — выговорила она с усилием. —Он меня любит. То есть я так думала, а сегодня…

— Мика! — рявкнул бывший муж. — При чем тут любит или нелюбит, блин! Ты ночью зачем ко мне на работу поперлась?!

— Валя сказал, что папа…ппапа, — нет, она решительно немогла выговорить ничего подобного. Ну не получалось у нее, и все тут!

— Что?! Говорите быстрее, Мика! — это Анфиса вступила. — Унас времени очень мало, вашего мужа должны вот-вот отволочь в КПЗ. Пардон, вСИЗО, впрочем, мы точно не знаем.

— Валя сказал мне, что папа работает на иностраннуюразведку, — отчеканила дочка академика Тягнибеды. — Продает государственныесекреты. Он показал мне бумаги с грифом «Секретно», которые папа уже успелпередать на Запад. Валя сказал, что сейчас опять стало очень модно ловитьшпионов, даже какого-то дальневосточного моряка посадили за то, что он продаляпонцам карту погоды, а папу точно разоблачат, потому что он очень доверчивый инеаккуратный. Он на самом деле такой. Валя сказал, что необходимо вывести заграницу архив отца. Тогда он сможет там остаться, если здесь начнется…преследование.