Второе кожаное кресло было оккупировано притихшей Минной.

А Софья, которой посадочного места не досталось, фланироваламежду ними. Голова Софьи была вывернута под совершенно неприемлемым углом в стоградусов. Именно по этому азимуту находились оба телевизора.

Черт возьми! Я не знала, что происходит с Tea, но две другиедамы исподтишка смотрели порнушку!

Tea в очередной раз застонала, а Софья и Минна в очереднойраз гадливо поморщились.

— Прекратите, дорогая Tea, — сказала Минна. —Прекратите озвучивать эту дрянь! Синхронных переводчиков полно и без вас!

— А вы прекратите пялиться на экран, дорогаяМинна! — парировала Tea, не открывая глаз. — Тоже мне, эротоманка! Иэто в вашем-то возрасте и при вашей нэмплекции!

— А в вашем… В вашем я тоже была мулаткой с талиейпятьдесят четыре сантиметра! Так что в недалеком будущем вас ждутметаморфозы! — пригрозила толстуха. — Не обрадуетесь!..

В дверном проеме показался Ботболт со стаканом воды, и Teaзастонала сильнее.

— Выпейте. — На своих мертвых подопечных Ботболтстарался не смотреть. — Вам сразу станет легче.

— Сначала вы, — потребовала Tea. Ботболт пожалплечами, но глоток из стакана все-таки сделал.

— Вот видите, все в порядке. Это хорошая вода, уверяювас.

— Ваше шампанское тоже выглядело приличным… Teaвцепилась в стакан, и я услышала, как стукнули о его край ее зубы. Неужели онадо сих пор не может прийти в себя от увиденного? Это странно, тем более чтосмерть Аглаи, произошедшая у нее на глазах, такой реакции не вызвала.

— Это вы взяли бутылку из кухни, Ботболт? — Чижвоспользовался наступившей паузой. — Я же просил вас ничего не трогать!

— Я не брал бутылки. Я вообще не выходил на кухню. Высказали, чтобы я оставался в зале. Я там и оставался.

— Точно! — подтвердила Минна, не спуская глаз сэкрана. — Да еще исподтишка следил за нами, как будто мы преступницы!

— Точно, — подтвердила Софья, не спуская глаз сэкрана. — Хотя еще неизвестно, кто настоящий преступник и кто совершил этозлодеяние. А мы в гробу его видели, не так ли, дорогая Минна? Кто он такой,чтобы указывать нам, что делать?

— Именно, дорогая Софья. Мы видели его в дешевомколумбарии!..

— Ваши приятели отвратительны, Ботболт! — сказалаTea, осушив стакан. — И об этом вы должны поставить в известность хозяина!Смотреть такую гадость в приличном доме! Да еще когда приглашены гости!..

— Извращенцы! — добавила Минна, не спуская глаз сэкрана. — Маньяки!

— Бог шельм метит, — добавила Софья, не спускаяглаз с экрана. — Собакам — собачья смерть!

— Уж вы бы помолчали, дорогая Софья! — Даженаходясь в полуобморочном состоянии, Tea не упустила случая лягнутьконкурентку. — Любовные сцены в ваших книгах — вот где настоящее порно!

— Это почему же? — обиделась Софья.

— “Он закрыл свои прекрасные голубые с серымикрапинками глаза и осторожно ввел свой роскошный стержень в ее роскошноелоно, — противным сюсюкающим голосом процитировала Минна. — Она тожезакрыла свои прекрасные зеленые с золотыми искорками глаза и, обняв его зароскошные мускулистые плечи, застонала от наслаждения”.

— “Тебе хорошо, милая?” — подхватила цитату Tea. —“О да, дорогой, я люблю тебя! Только не останавливайся, прошу! О-о-о!..”.

— Зачем же вырывать из контекста? — хмуропроцедила Софья. — И вообще, “О-о-о!” там не было. Там было “А-а-а!..”“А-а-а” ближе русской традиции, чем прозападное “О-о-о!”. А я — патриотка, вотличие от вас обеих! И потом вы забыли две ключевых фразы: “Еще, еще, еще, ячувствую, что умираю от счастья! И пусть я потеряла состояние, зато я обрелатебя, любимый!.."

— Все равно — гадость. — Tea, забыв о нервномпотрясении, гнусно хихикнула.

— Все равно — пошлость, — не менее гнуснохихикнула Минна.

Но сбить с ног заслуженную работницу прокуратуры оказалосьделом бесперспективным.

— Уж кто бы говорил, дорогая Минна! — Софья,нимало не смутившись, перешла в контратаку. — А соитие зомби и вампира вразрушенном фамильном склепе действительного статского советника.., э-э.., какего?..

— Терпигорева, — подсказала Tea.

— Вот именно!.. Мертвецов бы пожалели! Тоже, нашли страстныхлюбовников! Ну, какой сексуальный партнер из полуразложившегося зомби, в самомделе! У них же проблемы с мягкими тканями, спецлитературу читать надо!..Консультироваться со специалистами!

— Да и вампир к трупу на километр не подойдет, пустьдаже и ожившему! — блеснула познаниями Tea. — Их всегда на свеженькоетянет! Для них застоявшаяся кровь что молоко прокисшее. Пить можно, но никакогоудовольствия…

— Зачем же вырывать из контекста? — хмуропроцедила Минна. — Вампиры — они тоже разные бывают. Кому-то арбузнравится, а кому-то — свиной хрящик.

— Все равно — гадость! — Tea, во второй раз забыво нервном потрясении, гнусно хихикнула.

— Все равно — пошлость! — не менее гнуснохихикнула Софья.

После непродолжительной паузы Минна вместе с тяжелым кожанымкреслом развернулась в сторону мулатки и наставила на нее жерла своих грудей.

— А вы, дорогая Tea…

Вот он и наступил, звездный час мастера ироническогодетектива Теодоры Тропининой! Еще ни разу я не видела столь ослепительногоблеска в ее матовых, подернутых легкой поволокой глазах. Tea ловко свернула двакукиша и сунула их под нос Минне:

— А я любовных сцен не пишу! Принципиально! Миннабеспомощно скосила глаза на Софью.

— Не пишет! — заскрежетав зубами, подтвердилаСафьянова.

Зубы Минны отозвались таким же скрежетом:

— Выпендриться хочет! Кольцо в нос продела, а ведь ужене девочка!

— Ага! Решила стать круче вареного яйца! Вот тольконаша дорогая Tea забывает, что отсутствие любви в романе — это и есть самаястрашная гадость и пошлость! Ведь что нужно нашему читателю? Нашему читателюнужно море крови, океан чувств и счастливый конец.

— Зачем же так грубо? — поморщилась Минна. —Можно сказать то же самое, но другими словами… Вы же сами писали — “роскошныйстержень”! Не опускайтесь до уровня так называемых иронических детективов,дорогая Софья! Там, кроме дешевого мата, скабрезных шуток и анекдотов сбородой, нечего почерпнуть!

— Вообще-то я совсем не то имела в виду…

— Вообще-то пора прекращать всю эту порнографию! —не выдержал Чиж.

Его высокий ломкий голос пронесся над головами писательницударом хлыста. Tea моментально откинулась на спинку кресла и болезненноискривила губы. Минна вздохнула, а Софья набросилась на Ботболта: