— Я же говорил вам! — Чиж даже затрясголовой. — Я же говорил, что все в этих преступлениях не правильно. Чтотак не должно быть! Он над нами издевается!

— Кто?

— Тот, кто это сделал!.. И куда девалась их обувь? Мы сЧижом принялись обшаривать глазами аппаратную. Ни одной ниши, ни одного, дажесамого завалящего, шкафа. Ни одной вешалки. Пол, диван, два кресла, аппаратурана открытом стеллаже. И стена с мониторами.

— Кстати, почему работают только три монитора? Толькотри из восьми?

— Вы у меня об этом спрашиваете?

— Ладно. Оставаться здесь смысла не имеет. Идемте. Мывышли из аппаратной, плотно притворив за собой дверь. Но направились не к залу,а в противоположную сторону.

— Куда теперь? — спросила я у Чижа, после того какмы миновали несколько дверей и нишу со скульптурным воплощением очередногоБудды.

— Не знаю… Если они пришли из гаража, то где-тооставили хотя бы обувь… В зале их никто не видел, следовательно, попасть в домони могли только через это крыло.

— “Если они пришли из гаража”! А если нет и Бот-болтдействительно солгал?

— Не думаю.

До самого конца коридора Чиж молчал. И оживился толькотогда, когда мы остановились перед небольшой дверью со узкими витражнымистеклами. Дверь венчала собой небольшую площадку, которую смело можно былоназвать прихожей: небольшой домотканый коврик на полу и шкаф-купе слева отдвери. Стоило Чижу приблизиться к двери, как он тотчас же упал на колени ипринялся обнюхивать коврик.

— Ну вот, что и требовалось доказать! — протрубилон. — Коврик мокрый. Значит, кто-то здесь был! И совсем недавно. Кто-топришел с улицы. И собаки его не тронули.

После таких впечатляющих оргвыводов сыщик-любитель переместилсяк шкафу и раздвинул дверцы.

— Смотрите, Алиса!

В шкафу висели два коротких тулупчика из овчины. А прямо подними стояло две пары высоких ботинок на шнуровке.

— Доржо и Дугаржап! Очень аккуратные молодыелюди! — провозгласил Чиж и двумя пальцами по очереди приподнял ботинки.

На том месте, где они стояли, образовалась цепочка еще неподсохших лужиц.

— Они пришли не так давно. Снег успел растаять, носледы просохнуть не успели.

Оставив ботинки в покое. Чиж запустил блудливую руку в карманытулупов. Первым, что он извлек на свет, оказалась тонкая металлическая цепьсантиметров пятидесяти в длину с крупными кольцами по краям. За цепьюпоследовали одинокий желтый ключ от английского замка, несколько вкладышей отжвачек с горячими, только что испекшимися пляжными девочками. И полупустаябледно-зеленая пачка сигарет “Вог”.

— Вам не кажется странным, Алиса, что два юныхбурятских охранника и собаковода, проживающие в лесной глуши, курят дорогиеженские сигареты?

— Разве это единственное, что кажется странным? —вполне резонно заметила я. — Самое странное, что мы до сих пор неспрыгнули с ума от всего происходящего.

— Вы правы… Кажется, я видел такие сигареты у одной изнаших дам.

— У Tea, — подсказала я.

— И именно Tea нашла молодых людей.., в таком плачевномсостоянии.

— Да. Вы думаете, что это может послужить уликой?..

— Ничего я не думаю, — неожиданно взвилсяЧиж. — Какие это, к черту, улики? В них нет никакого смысла!

Так, набор предметов… Платок, сигареты… Как будто кто-тохочет убедить нас, что именно это — улики! Как будто кто-то хочет убедить нас,что чем больше вещей — тем лучше. Что, стреляя наугад, мы куда-нибудь дапопадем!

— Никто не просил вас стрелять наугад. Рыться в этомдерьме было вашей личной инициативой, — не выдержала я. — А след воранжерее?

Чиж на секунду бросил потрошить полушубки.

— След в оранжерее — единственное, что заслуживаетвнимания. Но даже я не могу объяснить, как он там оказался… Если вам что-нибудьпридет в голову на этот счет…

— Если мне что-нибудь придет в голову, я обязательно свами поделюсь.

После неожиданной находки сигарет настала очередьбесформенного, грязно-белого куска какой-то субстанции с налипшими на негокрошками.

— Что это, как вы думаете?

Не дожидаясь ответа. Чиж поднес кусок к носу, потом ко рту —и прежде, чем я успела что-то сказать, лизнул его.

— Сладко! — промурлыкал он. — Похоже накакое-то пирожное…

— Эклеры! — выпалила я. — Они ели пирожные.Во всяком случае, в подсобке стояло блюдце с недоеденным десертом.

Мое сообщение привело Чижа в неописуемый восторг.

— Так они сладкоежки! Жрали пирожные в свободное отработы время! Теперь все ясно!

— Что ясно?

— У них было какое-то время. Немного, но было. Вовсяком случае, чтобы допить шампанское. Сладкое в какой-то мере нейтрализуетдействие яда. А если накапать цианид на кусок сахара и сожрать его на глазах уизумленной публики… Лучше — у девушек нежного возраста… То все может обойтись.А ты сам приобретешь статус сверхчеловека.

— Что, проделывали такое?

— Никогда, — признался Чиж. — Теперь вижу,что правильно делал. Пирожные этим двоим не помогли.

— Если честно, ваши познания меня потрясают, Петя.

— Да, если бы я хотел, то мог бы стать великимотравителем!.. — Поняв по моему вытянувшемуся лицу, что сболтнул лишнее.Чиж немедленно заткнулся.

Задвинув дверцы шкафа, он снова подошел к двери. И взадумчивости стал поигрывать дверной ручкой. Потом пальцы его переместились канглийскому замку.

— Не хотите подышать свежим воздухом, Алиса? —спросил он.

— Как-то не тянет, — призналась я. —Во-первых, на улице снег… Во-вторых, собаки…

— Давайте выйдем. Постоим возле двери… Наша дорогаяМинна права. Этот дом начинает действовать на нервы…

— ..и в-третьих, — закончила я. — Вы же нестанете прыгать рядом с домом в одной жилетке… Или вы хотите… Не стоит этогоделать, Чиж!

Но оператора было уже не остановить. Он вытащил из шкафаполушубки Доржо и Дугаржапа и один из них бросил мне.

— Надеюсь, вы не суеверны.

— Суеверна! Еще как суеверна!

— Идемте проветримся.

Господи, ну почему всем и всегда я говорю “да”?..

Через секунду полушубок угнездился на моих плечах. Он принесс собой массу неизведанных, незнакомых запахов: кислая овчина,законсервированный юношеский пот, острый привкус собачатины и что-то еще…Что-то яростно-гормональное, что Бывший в минуты пьяных откровений о службе наточке ПВО где-то в богом забытом Заполярье характеризовал поговоркой: “Чайкипит — заварки нет. Член стоит — Тамарки нет”.