Я ни капельки не сожалею. Мне пришлось так поступить. Еслидержаться твоих принципов, следовало известить полицию, все рассказать,позволить «быкам» копаться в моем прошлом, спрашивать о средствах ксуществованию, посадить меня как важного свидетеля и прочее и прочее. Но это немой стиль… Я подошла к соседней квартире и забарабанила в дверь, якобы вызываямиссис Клатмер — просто, чтобы удостовериться, что ее нет дома. На мой стукникто не отозвался, и я ушла, оставив свою дверь открытой. Пистолет япохоронила в таком месте, где никто никогда его не найдет.

Я поклялась, что никогда не расколюсь, но от тебя скрыть то,что случилось, не могу. Есть еще некоторые вещи, которые тебе следует знать.Фамилия девушки с «кроличьим» носом — Дирборн. Она сильно увлечена ФилиппомУайтвеллом. Кому-то в фирме Уайтвеллов было нужно, чтобы свадьба не состоялась,и он пустил детективов по следу Корлы Бурк. Они раскопали ее прошлое и извлеклинаружу Сида Дженникса. Я не знала его под этим именем. Мне он был известен какГарри Биган, а я звала его Кулак, потому что он выступал на ринге.

Я думаю, это он написал письмо Корле Бурк и подписался моимименем. Он хорошо умел подделывать почерки. Он хотел поставить Корлу Бурк втакое положение, чтобы потом выжимать из нее сколько надо.

Но ему она оказалась не по зубам. Поэтому не Гарри разработалплан шантажа. Это был кто-то другой, кто-то, кому было нужно, чтобы свадьба несостоялась.

Отцу Филиппа было известно о письме, которое я получила. Оннаписал Дирборнам и попросил, чтобы мне нанесли визит. Парень пытался что-то уменя выведать, а его сестра принялась добиваться дружбы со мной, пытатьсяиспользовать меня. Она не доверяла Кулаку. Не знаю откуда, но ей точно былоизвестно, что он был связан с Корлой Бурк. Она тоже хотела все у меня выведать,но была так глупа, что я ее легко обманула. Квартиру, где ты меня нашел, ясняла неделю назад. Я чувствовала, что отношения с Кулаком близились к концу, ихотела отыскать возможность, чтобы уйти от него навсегда. Я знала, что емуникогда не придет в голову искать меня в другой квартире в том же городе.

Но после убийства я должна была держаться твердо.

Я вышла купить чего-нибудь поесть, и, черт возьми, налетелана улице на эту девицу Дирборн. Она знала, что я скрываюсь, и предложила своюпомощь. Не могу понять почему. Гарри забрал у меня пачку денег, как только явошла, и у меня с собой была не больше тридцати центов. Эта Дирборн предложилакупить продуктов. Ну, я ей и позволила.

Мы забираем твою машину на несколько дней. Я полагаю, онатебе не понадобится. Когда она перестанет быть нам нужна, я пошлю тебе весточкув твою контору и сообщу, где ты сможешь ее найти.

Я люблю тебя больше, чем кого бы то ни было в жизни, асбегаю потому, что хочу, чтобы ничто не вклинивалось в воспоминания о томвремени, что мы провели вместе. Я знаю, что все кончено. Я знаю, мы не сможемпродолжать. Я чувствую, что, если попытаюсь продолжить, случится что-нибудь,что лишит наши отношения всей их прелести.

Луи не знает всех подробностей, но ему известно достаточно,чтобы уловить суть. Он говорит: если тебе когда-нибудь кого-нибудь понадобитсяубить, тебе достаточно только в разделе частных объявлений лос-анджелесскихгазет напечатать слова: «Луи, парня зовут так-то и так-то». Луи жизнь своюотдаст за тебя. Луи утверждает, что люди испытывают подобные чувства по отношениюк тебе, потому что ты настоящий чемпион.

Я думаю, это потому, что ты так чертовски чист и порядочен.Как бы то ни было, мы оба с тобой и оба говорим: «Прощай».

Я дрожал от холода и нервного возбуждения. Рука моя трясласьтак, что я с трудом удерживал в ней письмо. Я включил душ — горячую воду,сильную горячую струю, разделся и встал под струю. Я сделал ее такой горячей,какую только мог выдержать.

Когда вышел из душа, почувствовал себя немного лучше.Растерся полотенцем, зашел на кухню и заглянул в печку. Только Луи мог подуматьо подобной мелочи: он приготовил растопку и сухие дрова, и все, что от менятребовалось, это поднести спичку.

Когда пламя с ревом разгорелось, я снял крышку и уронил вогонь письмо Хелен. Поставил кофе, надеясь на чудо, пошарил в буфете в поискахвиски. Не смог найти ни капли. Тепло от горячего душа выветрилось.

Но восток полыхнул ярким пурпуром, взошло солнце, и печкасделала свое дело — мои кости и жилы начали оттаивать. Закипел кофе, и я выпилдве большие чашки. К тому времени я осознал, что голоден. Разбил несколько яицна сковородку, перемешал их, поджарил несколько тостов в духовке и выпил ещечашку кофе с яичницей и тостами.

Тепло? Нет.

Меня бросало в дрожь. Каждый предмет в доме напоминал оХелен. Все вокруг было наполнено воспоминаниями — и в то же время было пусто,как в склепе.

Я упаковал свою сумку и вышел наружу — постоять на солнце.

Появился хозяин дома и заправочной станции. Я подошел к немуи сказал:

— Лечу самолетом. А те сели в машину и уехали. В домеостались продукты, если хотите, можете взять их себе.

Он поблагодарил меня, с любопытством на меня посмотрел исказал:

— Я слышал, как ночью уезжали ваша жена и тот, другой мужчина.

Я направился к шоссе.

Выйдя на него, увидел подъезжающую из Рино машину. Онаостановилась. Я поднял глаза. В горле у меня стоял комок. Какая-то женщинаопускала стекло, рука закрывала ее лицо.

Стекло опустилось. Женщина убрала руку.

Берта, конечно, Берта.

— Где ты был?

Приводил здесь все в порядок.

— Никого там не было, не так ли?

— Никого.

— Я была уверена, что никого и не будет… Любовь,вытаскивание из трясины — глупости, вздор! Поехали, Дональд. Нам предстоитработа.

— Где и какая?

— Для начала мы вернемся в Лас-Вегас. Этот тип Клейншмидт изполиции рвет и мечет, и только ты можешь его хоть как-то успокоить.

— Как прошла встреча Филиппа с девушкой?

Берта фыркнула.

— Потеря памяти, как же! Что ж, может, и к лучшему, если онна это клюнет.

— Они помирились? — спросил я.

— Помирились! Ты бы их видел… со всем их вздором!

— Где они сейчас?

— Улетели в Лос-Анджелес. Мы же должны вернуться и всеуладить с Клейншмидтом. Залезай, поехали.

Я забрался в машину, и она сказала водителю:

— Отлично, теперь в аэропорт.

Самолет ждал нас.

В Лас-Вегасе нас встретила машина.