— Как ты думаешь, чем я сейчас занимаюсь?

— Будь я проклят, если знаю. И не очень-то поверю тому, чтоскажешь.

Так вот Эндикотт боролся за любую отсрочку свадьбы, чем быотсрочка не вызывалась. Дженникс должен был поддержать его игру. Он должен былзасвидетельствовать, что отец Корлы находится в тюрьме.

Эндикотт должен был ему за это заплатить. Ты знаешьДженникса. Он был вспыльчив и недоверчив. Эндикотт совершил ошибку, придя кДженниксу домой. Тот уже был полон подозрений… Когда Эндикотт ушел — Дженниксоказался убитым.

— Очень, очень занимательно, — произнес Клейншмидт. — Тольковерсия никуда не годится, сплошь дыры: у тебя случайно нет фактов в поддержкуэтой сказки?

— Сколько хочешь!

— Ну так расскажи, как Эндикотт смог все это проделать в тотсамый момент, когда сидел в кинотеатре.

Шефу будет интересно. Он странный человек, наш шеф.

— Стоп! Не иронизируй. Подумай. Если Дженникса убилаженщина, значит, это произошло в интервале от восьми пятидесяти до девятипятидесяти. А если его убил мужчина, это могло произойти в любом ином интервале.

Беда с вами! — Я улыбнулся. — Вы придумали себе версию итеперь пытаетесь под нее подогнать факты. Ваша идея покоится на том, что еслилюди, проживающие в соседней квартире, не слышали выстрела, значит, выстрелдолжен был прозвучать, когда их не было дома…

— Попробуй-ка выстрели, чтобы та пожилая дама не услышала. —Клейншмидт тоже усмехнулся.

— А вдруг нет?

— Конечно, да.

— Но предположим, что нет… Если она не слышала, вы быпостарались разузнать почему, правда?

— Естественно.

— Тело было обнаружено в квартире. Соседи отсутствовали свосьми пятидесяти до девяти двадцати. Вам это показалось очень подходящим,чтобы сузить временные рамки преступления до тридцатиминутного интервала. Исоответственно с этой версией вы и задавали вопросы. Что ж, если Бигана, тоесть Дженникса, убила женщина, получается все в ажуре.

— Почему твоя версия с мужчиной убедительней?

— Крепкий сильный мужчина мог застрелить его в переулке, вмашине или в кемпинге, потом погрузить тело в машину, припарковаться впереулке, перебросить труп через плечо, подняться вместе с ним в квартиру ХеленФрамли и там его оставить. Затем он мог отправиться в кино и начать строитьсебе алиби. Не показалось ли вам хоть немного странным, что Эндикотт примчалсяв Лас-Вегас лишь для того, чтобы посмотреть кино? Он, должно быть, настоящийкиноман?

Клейншмидт затряс головой.

— Дыры, дыры. Из них несет. Просто воняет.

— Ладно, ты же хотел, чтобы я предложил тебе что-нибудь, счем ты мог бы пойти к шефу. Не говори, что я не предлагал.

— Это сказка, — сказал Клейншмидт. — Даже в твоем изложенииона полна дыр. Если бы я попытался в нее поверить, он бы упал со смеху, потомподнялся и врезал бы мне в подбородок.

— Ну, что ж… тогда это твои похороны.

— Может, это и мои похороны, но тебе предстоит быть главнымплакальщиком. Пошли.

— Черта с два «пошли», — объявила Берта, вставая с кресла. —Я долго молчала… Но, черт возьми, кем вы себя воображаете? — Она свирепоглядела на Клейншмидта. — Вам это так просто не пройдет, лейтенант.

Надеюсь, в этом городе есть адвокаты?

— Конечно, есть. Действуйте и пригласите их. Мистер Лэмпойдет со мной.

Клейншмидт взял меня за руку:

— Давай уйдем спокойно.

Мы ушли спокойно. Берта Кул стояла в дверях, громкопроизнося всевозможные филиппики по адресу Клейншмидта и вообще полиции вЛас-Вегасе.

Мы проходили через вестибюль, на минуту задержались там.Клейншмидт сказал:

— Я сожалею, Лэм. Мне очень не хочется все это проделывать,но твоя версия звучит просто неубедительно. Почему ты не выдумал получше?

— Для меня и эта сгодится. И не вздумай недооценить Берту.Она этого так не оставит… Позже, когда предоставится возможность, лейтенант, выей еще напишете благодарственное письмо.

Он повел меня в управление. Он не посадил меня в камеру, аоставил в кабинете со сторожем-полицейским.

Около полудня появился начальник полицейского управленияЛастер.

— Билл Клейншмидт говорил со мной.

— Это хорошо.

— А миссис Кул ожидает в соседней комнате. Вместе садвокатом и выпиской из Конституции Штатов: пункт о неприкосновенностиличности.

— Берта Кул решительная личность. Она заставляет соглашатьсяс собой с помощью дубинки.

Ластер заявил:

— Ваша версия не кажется мне столь невероятной, как онапоказалась Биллу Клейншмидту.

— Одна из возможных версий, не более, — признался я.

— У вас, очевидно, имеются какие-то доказательства, накоторых она построена.

— Ничего такого, что стоило бы обсуждать специально.

— Но что-то все-таки есть?

— Нет. Просто идея пришла в голову.

Он насупился.

— Нет, у вас что-то на этот счет есть большее, чем идея. Вамчто-нибудь рассказала девушка?

Я поднял брови, с деланным удивлением спросил:

— А что? Она знает что-нибудь?

— Это не ответ на мой вопрос. Она вам что-нибудь рассказала?

— Уверен, что не смогу вспомнить. Мы о многом разговаривали.Вы знаете, как это бывает, когда вы остаетесь вдвоем с девушкой в течениенескольких дней.

— И ночей, — добавил он.

Он сжал свою нижнюю губу большим и указательным пальцами,оттянул ее, потом освободил. Немного погодя сказал:

— Вы странный парень.

— А сейчас в чем дело? В чем я опять промахнулся?

Он сказал:

— Как только Билл рассказал мне о вашей версии, я отправилсятуда и обыскал помещение дюйм за дюймом.

Мы облазили лестницу, ступенька за ступенькой. Мы обнаружилина них кровь, капли крови.

— Неужели?

— Этот факт вдребезги разбивает алиби Эндикотта.

— Вы его допросили?

— Нет. Он сбежал.

— В самом деле?

— Да. Ночью он вместе с вами отправился в Рино, и больше егоникто нигде не видел.