– Конечно нет, – ответил Арман. – Надо признать,однако, что ты и не выглядишь измученным. Ты стоишь на пороге очереднойавантюры, и на этот раз просто действуешь чуть более осмотрительно, чем прежде,когда ты так бездумно позволил смертному сбежать в украденном у тебя теле, асам остался внутри его бренной плоти.

– Нет, я не осмотрителен – я просто в ужасе. Уверен, что этосущество – Мемнох – действительно самый настоящий дьявол. Доведись тебе статьочевидцем его видений, ты бы тоже не усомнился в его дьявольской сущности. Яговорю сейчас не о чарах, не об умении завораживать Ты и сам можешь зачароватького угодно, Арман, – и весьма успешно проделывал это со мной. Но я дралсяс ним. Он обладает некой субстанцией, способной проникать в реальные тела, в товремя как сам по сути своей, несомненно, материален, но бестелесен. Что до всегоостального, то я вполне допускаю, что здесь не обошлось без чар. Во всякомслучае, он недвусмысленно намекал, что обладает чарующей силой – так же как ия.

– Судя по твоему описанию, это был, скорее, ангел, –безапелляционно заявил вдруг Дэвид. – Только этот ангел возомнил себяпадшим.

– Дьявол... Дьявол собственной персоной... – задумчивопробормотал Арман. – Чего ты хочешь от нас, Лестат? Ты просишь нашегосовета? На твоем месте я ни за что не последовал бы за этим духом пособственной воле.

– Почему? – спросил Дэвид, прежде чем я успел вставитьхоть слово.

– Понимаете, – пояснил Арман, – существуетмножество разного рода вполне земных созданий, чью сущность не в состоянииопределить даже мы, равно как мы не можем установить места их обитания, не говоряуже о том, чтобы контролировать их поведение. Нам известно, что некоторыебессмертные существа выглядят как обычные люди, хотя на самом деле таковыми неявляются. И тот, кого встретил ты, может оказаться кем угодно... К тому же егообхождение с тобой кажется мне весьма подозрительным... все эти видения,льстивые речи...

– Возможно, ты прав, – перебил его Дэвид. – Нопочему бы не допустить и другое: что он действительно дьявол, преследующий своиопределенные цели, что он вполне разумен и рассудителен – как ты всегда ипредполагал, Лестат, – и что он вовсе не моральный урод, а самый настоящийангел, который нуждается в твоей помощи. Но при этом он не желает принуждатьтебя к чему-либо. Сам факт его появления и без того можно считать своего роданасилием.

– И все же я не доверился бы ему, – настаивал на своемАрман. – Что значит – он нуждается в твоей помощи? Означает ли это, что тыбудешь существовать одновременно на земле и в аду? Нет, уже за одни только речия стал бы избегать его всеми силами, обходить стороной – за те образныевыражения и слова, которыми он пользуется. И даже имя его – Мемнох – звучитстранно. Мне слышатся в нем отголоски зла и порока.

– Признаю, почти то же самое говорил тебе когда-то ясам, – вздохнул я.

– Мне не довелось собственными глазами лицезреть ВластителяТьмы, – продолжал Арман. – На протяжении многих веков я сталкивалсялишь с суевериями и предрассудками и видел чудеса, сотворенные такими жедемонами, как мы сами. Ты видел чуть больше. Но ты прав. Сейчас я повторяю тебето, что прежде от тебя же и слышал: откажись от веры в дьявола, не считай себяего детищем... Между прочим, я говорил это и Луи, когда он пришел ко мне впоисках объяснений относительно Бога и вселенной. Ни в какого дьявола я неверю! И тебе не советую. Не доверяй этому существу! Отвернись от него и неслушай его сладкие речи!

– Что касается Доры, – негромко заметил Дэвид, –то ты поступил неразумно, нарушив неписаные правила и законы сверхъестественныхсозданий. Однако мне кажется, что положение еще можно исправить.

– Сомневаюсь, – возразил я.

– Почему?

– Хочу спросить вас... обоих... Скажите, вы верите моемурассказу?

– Я знаю, что все действительно было именно так, –сказал Арман, – но я не верю, что тот, с кем ты встретился, действительнодьявол и что он возьмет тебя с собой в рай и в ад. А если говорить совсемоткровенно, то, будь это правдой... Будь это правдой, тебе тем более не следуетидти за ним...

Я долго смотрел на него, стараясь, несмотря на окружавшуюнас темноту, как можно лучше разглядеть его лицо и проникнуть в его мысли,чтобы в полной мере понять его отношение к происходящему. В конце концов яубедился, что Арман говорил совершенно искренне. В нем не было и тени завистиили прежней враждебности ко мне, не было желания обмануть или обидеть... Еслион и испытывал когда-то такого рода эмоции по отношению ко мне, то они осталисьв прошлом. Возможно, они вообще были всего лишь плодом моего воображения.

– Быть может, и так, – откликнулся Арман в ответ на моимысленные размышления. – Но ты прав в том, что сейчас я говорю с тобойпрямо и откровенно. И хочу повторить еще раз, что на твоем месте не поверил быэтому существу и его заявлению о том, что ты должен с ним, так или иначе,сотрудничать.

– В средние века это называлось договором с дьяволом, –уточнил Дэвид.

– И что все это значит? – спросил я довольно резко,хотя вовсе не хотел показаться грубым.

– Заключить договор с дьяволом, – пояснил Дэвид, –означает согласиться на какие-то предложенные им условия. Именно от этого ипредостерегает тебя Арман. Нельзя вступать ни в какие соглашения с дьяволом.

– Совершенно верно, – подтвердил Арман, и глаза его намиг сверкнули во тьме. На юношеском его лице застыло выражение печали и крайнейозабоченности. – У меня есть веские основания подозревать, что онстремится связать это соглашение с какими-то моральными проблемами. Почему тынепременно должен принять его предложение?

– Я не знаю, имеет ли это какое-то значение, – начал я,чувствуя себя в полном замешательстве, – но ты прав. Я и сам сказал емучто-то в этом роде... что-то о его игре по определенным правилам...

– Мне необходимо поговорить с тобой о Доре, – тихошепнул Дэвид. – Ты должен как можно скорее исправить свою ошибку. Вовсяком случае, хотя бы пообещать нам, что не будешь...

– Я не стану давать вам какие-либо обещания относительноДоры. Я просто не могу.

– Лестат, прошу, не разрушай жизнь этой молодойсмертной, – с нажимом в голосе произнес Дэвид. – Если мы способныоказаться в ином измерении, если призраки имеют возможность просить нас очем-то, то кто знает, быть может, они могут и наказать нас, причинить нам вред.Неужели тебе никогда не приходила в голову подобная мысль?