озера, не давали ему утонуть и окончательно перестать дышать.

В какой-то момент по телу прошлось стадо ёжиков, покалывая кожу иголочками, и голоса стали слышнее:

– Паремхиматоз… – женский мягкий.

– Аффинально… – женский погрубее.

– Нано в гиппокамп… – мужской, обволакивающий и успокаивающий.

– Сохранение зиготы… – женский.

Потом в голову вонзились звоночки и сигнальчики типа азбуки Морзе: тире-тире-тире… точка-точка-точка…

Дарислав открыл глаза.

Он лежал в прозрачной капсуле, заполненной опалесцирующей перламутровой жидкостью, в объятиях множества манипуляторов, вызывающих ощущения ласковых прикосновений женских рук. С двух сторон от камеры вырастали из пола «кусты» аппаратуры, экраны которой показывали физиологическое и психическое состояние пациента по десяткам показателей. Потолок отсека тоже являлся экраном, отображавшим разрезы человеческого мозга. То есть мозга Дарислава.

Вокруг камеры возились врачи в синих униках: две женщины, переговариваясь на птичьем медицинском языке.

Дарислав повернул голову, осознав, что не дышит (жидкость свободно проникала в рот, нос и уши), и заметил вторую реанимационную камеру, в которой располагалось тело Голенго.

Движение пациента заметили, лица медиков обратились к нему.

– Спокойно, Дарислав Ефремович, – сказала Дарья Черкесова. – Постарайтесь не шевелиться активно.

Дарислав поискал глазами Шапиро, с которым разговаривал совсем недавно, но физика не заметил. Хотел спросить: где Всеволод, – но губы звуков не издали.

– От разговоров пока воздержитесь, – добавила Дарья. – Идёт чистка организма от шлаков. Нам очень помог Всеволод Шапиро.

«Где он?» – хотел спросить Дарислав, и его поняли.

– Всеволод ушёл отдыхать. Удивительный человек! Стоило ему прийти к нам, как вы пришли в себя.

Ожили глубины памяти, сохранившие визит Копуна, который через мыслесферу физика и вселился в голову «нокаутированного» джинном человека и оживил его. Тёплая волна радости омыла душу: Вестник здесь! Вместе с Дианой! Одно это способно излечить любую рану!

Оживление пациента вызвало изменение показателей аппаратуры. Врачи обратили внимание на скачки нервных реакций, дыхания и пульса.

– Не волнуйтесь, Дарислав Ефремович, – нависла над камерой Марина Кочевая, помогавшая ухаживать за больным. – Мы тоже не понимаем, каким образом Всеволоду удалось вывести вас из комы. Следом начался процесс выздоровления. Через пару дней будете как огурчик.

Дарислав усилием воли успокоил сердце. Стало понятно, что реанимировал его Копун, пользуясь подсказками Шапиро. Созданная цивилизацией Гефеста «машина Судного дня» всё-таки добилась успеха, запустив матрицу базового состояния, ту самую матрицу, которая давалась ребёнку генами отца и матери.

– Вот уже лучше, – с удовлетворением заметила Марина, следящая за показаниями датчиков. – Спите, нагуливайте жирок.

Дарислав послушно закрыл глаза, вызвав в памяти лицо учёного, подумал: «Век буду должен!»

Сознание растворилось в эйфорической пелене удовольствия, вызванного «ласками манипуляторов»…

Следующий раз он очнулся, когда в отсеке была только одна из женщин, Дарья. Отсек был погружён в полутьму, рассеиваемую ваннами реанимационных саркофагов и приборными панелями. Дарислав открыл глаза, и врач склонилась над камерой. Несколько секунд она смотрела на него оценивающе, потом что-то переключила на панели диагноста.

«Как вы себя чувствуете?» – раздался её мысленный голос.

«Нормально, – ответил он. – Хочу встать».

«Увы, пока рано. Опасность инсульта окончательно не снята».

«Хочу знать, что происходит. Сколько времени я здесь валяюсь?»

«В общей сложности пять часов. Вам рекомендован покой, никаких волнений и напрягов».

«Соедини меня с Шустовым! Или нет, лучше с Шапиро».

«Не могу! – Дарья умоляюще прижала ладонь к груди. – Вам надо лежать в биорастворе по крайней мере часа четыре, пока не восстановится ткань гиппокампа и не окрепнет нейросистема».

«К чёрту! Ничего не случится, если я узнаю новости. Свяжи меня со Всеволодом. Я требую!»

На ресницах женщины набухли слёзы.

«Дарислав, я не имею права… собьётся программа…»

Душу охватил стыд.

«Прости, Дарьюшка! Ненавижу ожидание!»

«Кто ж его любит».

«Но я должен знать, что происходит! Неведение лишь добавит мне негативных переживаний. Соедини меня с… – Дарислав едва не выговорил: – с Копуном! – но вовремя вильнул в сторону: – с Шапиро. Пожалуйста».

Женщина смахнула с ресниц слезу, вздохнула с горькой усмешкой:

«Вы первый потом будете обвинять меня в непрофессионализме».

«Клянусь, не буду!»

Дарья коснулась панели пальчиком.

«Линия менара подключена».

Дарислав окликнул терафима:

«Котяра, свяжи меня со Всеволодом».

«Ты ещё слаб», – ворчливо заметил секретарь.

«Только тебя не хватало калапуцкать мне мозги!» – рассердился Дарислав.

«Включаю».

Шапиро ответил на третьей секунде:

«Ушам не верю! Слава? Вас уже выпустили?»

«Ещё нет, торчу в камере, ссылаются на программу нейровосстановления».

«Правильно ссылаются, не стоит гнать лошадей, сорвёте процесс».

«Ладно, уговорили, полежу ещё. Расскажите, что происходит».

«Ваш брат чуть не поругался с медиками и капитаном, потому что его к вам не пускают. Извелся весь. Копун вам привет передаёт, мы с ним наладили прямую связь. Они с Дианой и Голубевым зарылись в вакуум и пока не объявляют о прибытии».

«Диана прилетела… вместе с Голубевым?!»

«Не вместе, или что вы имеете в виду? Насколько я в курсе, этот полковник контрразведки получил приказ своего командования прояснить обстановку в Пузыре и уговорил Копуна взять его с собой».

«Вот уж кого я не мечтал встретить здесь».

«Не берите в голову. В общем, ситуация такова».

Несколько минут Шапиро сообщал «узнику реанимакамеры» новости.

Настроение Дарислава изменилось так круто, что всполошившаяся Дарья бросилась к саркофагу, прижалась лицом к его крышке:

– Дарислав Ефремович, я вынуждена…

«Выключай менар, – передал он Черкесовой, одновременно связываясь с Шапиро: – Всеволод, я понял, держите меня в курсе событий. Через час я поднимусь в рубку».

«Не торопитесь, – посоветовал ему физик. – Всё под контролем. Хотите, я попрошу Копуна установить и с вами ментальный канал?»

«Отличная мысль, жду».

Дарислав расслабился, успокаивая таким образом медицинский компьютер и Дарью.

Однако долго ждать связи с Копуном не пришлось. Шапиро был человеком дела, и уже через пять минут Дарислав услышал в голове деликатное покашливание и отреагировал широкой улыбкой:

«Войди, дружище!»

Перед глазами соткалось из лучиков призрачного света губастое лицо молодого человека лет восемнадцати, отражающее смущённую улыбку.

«Рад видеть вас живым, шеф».

«Я тоже рад, хотя, мне помнится, мы уже были на ты».

«Но вы всё же начальник, надо соблюдать субординацию».

«Освобождаю тебя от этих обязательств. Всеволод мне сообщил, что ты прилетел не один?»

«Со мной Диана, полковник Голубев и его помощник».

«Ещё и помощник?»

«Капитан Ведерников, не последний человек в контрразведке. По моим сведениям, участвовал в десятке спецопераций по выявлению террористических формирований на территории России и разрабатывал план контакта с галактоидами из ядра Млечного Пути».

«Серьёзный парень. Как это случилось, что контрразведчики оказались твоими пассажирами?»

«Подробностей я не знаю, но Голубев уговорил Диану лететь вместе, сославшись на просьбу руководства Коскора. Речь шла в том числе и о форс-мажорной ситуации в Пузыре. Появились псевдоархеологи, потом на фрегат напали «динозавры», да и Диана просила помочь, и я согласился разобраться в ситуации».

«Сам-то как чувствуешь? Подлечился?»

«Ну, как тебе сказать, кое-чего ещё недоделал. Но твоя Диана так переживает за тебя, что пришлось отложить лечение».

«Похоже на неё, – согласился Дарислав. – Она умеет вызывать сочувствие. Но каков полковник, а?! Быстро он нашёл выход из положения!»

«Что ты имеешь в виду?»

«Я отказался брать его членом экспедиции, но он заранее наметил план своего участия, воспользовавшись твоим положением посредника. Он даже намекнул, что догонит нас, только я не понял намёка. Его идея – сидеть в засаде и не показываться на глаза всей публике в Пузыре?»

«Нет, моя. Мне