— Так тогда бесплатно обучались, — вздохнулаЯна, — а теперь вон сколько денег берут, ректору охота заработать, поэтомуи напихал в аудитории людей, как селедок в бочку!

— Народ прямо озверел, — засмеялась Лиза, —все рвутся эстрадными певцами и музыкантами стать.

— Дело денежное, — улыбнулся я, — говорят,они бешеные тысячи получают.

— Ой, — отмахнулась Яна, — не верьте. Человекдвадцать, не больше, а остальные ведут жуткую жизнь.

Мы еще минут десять поговорили о тяжелой доле артистов ирасстались страшно довольные друг другом.

Я спустился в машину и принялся изучать список. Так,Федотова Лариса Сергеевна, Малышева Неля Петровна, Рогозин Анастас Михайлович,Селезнева Инна Константиновна — староста. Вот с нее и начнем. Небось староставсе про всех знала.

Без всякой надежды на успех, все-таки прошло столько лет, янабрал номер Селезневой и услыхал дребезжащий старушечий голос.

— Алло.

— Можно Инну Константиновну?

— Инночка на работе, — ответила бабуся.

Я обрадовался. Надо же, как здорово, Селезнева живет напрежнем месте, хотя ничего странного в этом нет. Многие люди, получив квартиру,никогда не меняют местожительство. Мои родители, например, приобрели кооперативв 1963 году, и Николетта до сих пор преспокойненько обитает там.

— Простите, а телефончик не подскажете?

— Куда?

— На работу к Инне Константиновне.

— Что вы, молодой человек, разве на рынке есть телефон!

— Простите, — не понял я, — на каком рынке?

— На «Динамо», — ответила собеседница, —Инночка обувью торгует, место номер две тысячи сто сорок два. Если вам срочно,туда езжайте, она до шести вечера стоит.

Я сунул телефон в карман и поехал искать разворот. Чудныдела твои, господи, дама, закончившая музыкальное училище, предлагает людямсапоги и ботинки.

Николетта никогда не покупает вещи на толкучках. Даже в тегоды, когда мы неожиданно стали бедными, прямо-таки нищими, она шла в хорошиемагазины. Брала деньги в долг, а потом говорила мне:

— Купила себе платье, верни Коке двести долларов.

Помнится, в первый раз я удивился:

— Где же мне их взять?

Маменька наморщила носик и отрезала:

— Твой отец никогда не задавал подобных вопросов.Женщину совершенно не волнует, где мужчина достает средства.

Представить Николетту прохаживающейся между рядами лотков ипримеривающей на грязной картонке туфли просто немыслимо. Но большинствомосквичей придерживаются иной точки зрения, поэтому на «Динамо» клубиласьтолпа.

Я шел в людском потоке, разыскивая нужную торговую точку.Она оказалась большим грузовиком, стоявшим последним в ряду высоких машин.Покупателей тут было мало, и возле стеллажей с ботинками не нашлось никого: нитех, кто желал купить обувку, ни того, кто ее продавал. Я повертел в рукахжуткое изделие неизвестных сапожников и крикнул:

— Хозяйка!

Из грузовика высунулась полная тетка в куртке.

— Подобрали? Берите, останетесь довольны, качествоотменное, мех натуральный. Италия делает.

Я с сомнением посмотрел на потеки клея, выступающие междуподметкой и верхом кособокого ботинка.

— Уступлю немного, — быстро сказалаторговка, — скину, так и быть. Ну, какой вам размерчик нужен?

— Вы Инна Константиновна Селезнева? — спросил я.

— Точно, — улыбнулась тетка. — Откуда вызнаете? Знакомились когда? Не припомню что-то.

— Прочитайте, пожалуйста, — попросил я, протягиваялисточек.

Селезнева взяла бумажку, пробежала глазами по строчкам иудивилась.

— Так это же наша группа, из музыкального училища. Гдевы это взяли?

— Помните этих людей?

— Конечно, очень хорошо.

— Можете рассказать о них?

— Из милиции, да? — спросила Инна, ловко выбираясьиз грузовика. — Ищете кого?

Не дожидаясь ответа, она выхватила из моих рук ботинок ипоставила на стеллаж.

— Не берите это говно, месяц только проносите, жуткаядрянь. Если вам и правда зимние ботинки нужны, ступайте в двенадцатыйконтейнер, там Ленвест продают. Не смущайтесь, что в России шьют, отличноделают, кожа натуральная…

— Где тут поговорить можно? — спросил я, невольновздрагивая от холода.

Инна заметила это движение.

— В моем грузовике околеем, пошли в кафе.

И, не дожидаясь моего ответа, закричала:

— Ленка!

Из соседнего автомобиля высунулась девчонка.

— Чего?

— Не буду запирать, присмотри за товаром.

— А ты куда?

— Пойду горяченького проглочу.

— Ступай себе, — разрешила Лена, — все равнонарод не идет.

Инна провела меня в небольшое кафе и спросила:

— Сосиски будете?

— Нет, спасибо, — быстро сказал я, — простокофе. Да вы садитесь, сейчас принесу. Что вам взять?

— А все равно, лишь бы горячее, — отмахнуласьИнна, — надо же, какой холод стоит!

Я подождал, пока она проглотит две сардельки, густообмазанные горчицей, и поинтересовался:

— Как же вы на рынок попали? Вроде музыкант.

Селезнева грустно улыбнулась:

— Ну, предположим, Аллы Пугачевой из меня не вышло.Закончила училище и пела в ансамбле «Свежий ветер», слышали про такой?

— Нет, — ответил я и быстро добавил: — Я плохознаю эстраду.