Кэролайн приветствовала его, подняв повыше стакан.

– А вот вернулся мой пропавший муж, – сказала она и икнула.

О господи! Она была совершенно пьяна.

Неловко поставив стакан на промокательную бумагу, она расплескала виски и намочила пальцы. Засунув палец в рот, облизнула его и снова икнула.

– Сколько же ты выпила? – пробормотал Джеймс.

Кэролайн небрежно повела плечом и посмотрела на графин.

– Кажется, вот столько… – Она развела в стороны руки примерно на полметра.

– Тебе пора отправляться спать, – заявил Джеймс и обошел стол.

Но Кэролайн, лукаво улыбаясь, принялась водить пером по листу бумаги.

– Я научилась писать ногой! – воскликнула она с гордостью. – А ты так умеешь?

Джеймс невольно вздохнул.

– Должен признаться, что не знаю за собой таких талантов.

Кэролайн нахмурилась – как бы давая понять, что отсутствие такого навыка делает человека неполноценным.

– Правда?.. – протянула она. – А вот я, пока тебя не было, совершенствовала свое мастерство. Посмотри, что я написала.

Лист был покрыт какими-то каракулями – да еще и с кляксой.

– И что же здесь написано?

Она в очередной раз икнула.

– Я приношу тебе извинения и объявляю о своей отставке. Собираюсь отправить письмо мистеру Хинкльсмиту и потребовать, чтобы он его опубликовал.

– Ты же утверждала, что уже написала ему.

Кэролайн в растерянности заморгала.

– Ну да, верно… Но на этот раз я скажу ему, что мой муж – владелец газеты. И если он не послушается, то я…

– Ты побьешь его зонтиком?

– Да-да, отличная идея!

Кэролайн взяла перо в руку и накорябала что-то в самом низу листа. Потом положила перо на стол.

– Вот, видишь? Я подписала! Ты пошлешь мою статью по почте утром?

– Конечно!

Кэролайн расплылась в улыбке и провела кончиком ногтя по розовой груди. Ее сосок тотчас отвердел – как и его проклятый пенис.

– Ты хочешь заняться со мной любовью, Джеймс?

– Нет, – буркнул он.

Она посмотрела на его брюки и, улыбнувшись, воскликнула:

– Лжец, ты лжец!

– Когда я снова займусь с тобой любовью, – прошептал Джеймс ей на ухо, – я сделаю так, что ты надолго это запомнишь. Я буду терзать тебя до тех пор, пока ты не запросишь пощады. Это будет расплата за то, что я хотел тебя весь день.

Она посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы.

– Ты правда хотел меня?

Если бы Джеймс думал, что жена способна запомнить этот разговор, он никогда бы не сделал такого признания.

– Да, правда. А теперь тебе пора отправляться спать. Идем же…

Но Кэролайн отстранила его руки.

– Нет, отойди, – заявила она. – Я вполне способна идти сама. – Она посмотрела на свои ноги. – Боже мой, Джеймс, у меня три ноги…

– Когда выпито слишком много виски, такое случается. Уверяю тебя, утром их снова будет две. – И еще он знал, что вместо третьей ноги у жены появится ужасная головная боль.

Джеймс осторожно взял ее на руки, и на этот раз она не возражала, напротив, крепко прижалась к нему.

Когда же Джеймс донес ее до кровати, она уже тихонько посапывала. Уложив Кэролайн, он укрыл ее одеялом. Затем, вымывшись, снял с себя все, кроме кальсон, улегся рядом с женой и, прижавшись к ее спине, обнял ее. А она прижалась к нему своим упругим задиком.

Проклятье! Его ждала долгая и мучительная ночь!

– Боже мой, какой ужас… – бормотала Кэролайн, потому что в голове безостановочно стучало. Глупо было пить виски, если не умеешь пить даже мадеру.

Тяжело вздохнув, она натянула одеяло на голову. Хорошо хоть, что не проснулась прямо на полу. Ей вдруг вспомнился голос Джеймса. «Сколько же ты выпила?» – спросил он.

Кэролайн глухо застонала. Ох, она выпила слишком много! После первой же порции все для нее словно подернулось туманом.

– Миледи, вы проснулись? – послышался голос горничной.

Стараясь не стонать, Кэролайн откинула одеяло. В комнате было почти темно из-за опущенных гардин, но даже слабый свет усиливал пульсирование в голове. Наконец зрение сфокусировалось, и она увидела озабоченное лицо Мегги.

– Миледи, принести вам чего-нибудь поесть?

– Сомневаюсь, что я вообще когда-нибудь буду есть.

– Выпейте хотя бы настойку, которую прислал ваш супруг.

– Лорд Хантингтон был здесь утром? – Может, он простил ее? Или же пришел полюбоваться на ее кончину?

– Да, миледи, он приходил, когда вы спали, и принес вот это, чтобы вы выпили. – Мегги указала на стакан с мутной коричневатой жидкостью, стоявший у кровати.

Кэролайн вздохнула. Наверное, Джеймс ее презирал, раз хотел, чтобы она пила эту отвратительную на вид жидкость. О боже! Ее вот-вот вырвет на красивые шелковые простыни.

– Мегги, что это?

– Это называется «собачий волос», – ответила горничная.

– Как это – собачий волос? – Кэролайн поморщилась.

– Так называется то, что пьют с похмелья, миледи. Выпейте, и вам станет лучше. Никаких волос там нет. Во всяком случае, я так думаю.

Кэролайн посмотрела на стакан и медленно приподнялась. Опершись на подушку, прижала руку к животу и пробормотала:

– Думаешь, это поможет?

– Я не уверена, но запах от этого… – Мегги наморщила нос. – Может, и поможет.

Кэролайн неуверенно взяла стакан из рук горничной и изучила содержимое. В стакане плавало нечто ярко-желтое.

– Это что, яичный желток плавает?

Мегги наклонилась:

– Да, кажется, желток.

– Я скорее умру, чем буду пить.

– Постарайтесь, вы сможете. Его светлость сказал, что вы должны выпить это целиком.

«Да-да, он точно меня ненавидит», – подумала Кэролайн. Она со вздохом поднесла стакан ко рту. От противного запаха ей захотелось плакать, но она, зажав пальцами нос, проглотила ужасную жидкость.

Три часа спустя Кэролайн уже шла по западному крылу дома, щурясь на яркое солнце, сиявшее за большими палладианскими окнами. Напиток Джеймса унял бурю в желудке, но стук в голове продолжался, а перед глазами мелькали какие-то странные образы.

Внезапно одна из дверей отворилась, и на пороге появился лакей ее мужа.

– Добрый день, Рейли. А лорд Хантингтон в этих покоях?