— Первый раз слышу, — сказал Кацуба.

— Утонул в ванне, сердце, должно быть, прихватило, воти захлебнулся… А про пожар тоже не слышали? Нет?

— Мы так рано ушли из гостиницы…

Она резко развернулась к нему:

— Интересно, почему вы решили, что пожар был именно вгостинице?

— Вы же мне не дали закончить, — с обаятельной улыбкойсказал Кацуба. — Слишком рано ушли из гостиницы, уехали в порт, потому и непредставляем, что там еще в городе стряслось…

— Изящно, — признала она.

— Ну, мы же тоже не лаптем в лоб стукнутые…

— Верю, — согласилась она. — А слышали бы вы, какэнергично выражается о вас капитан Жечкин…

— Милейший человек, — сказал Кацуба.

— Ага. Руки у него чешутся взяться за вас со всемрвением.

— А не коротки ли руки? — небрежно бросил Кацуба.

— Только бы вам не заиграться… Посмотрите, вы,по-моему, попали на зубок прессе…

Мазур повернулся к иллюминатору. Машин у трапа прибавлялось— теперь там появился еще и старый желтый автобусик с какой-то эмблемой набоку. Эту эмблему Мазур уже видел где-то… ага, заставка местной телекомпании.

Часовой угрюмо шуганул новоприбывших. Они отошли подальше ипринялись за работу — женщина в длинном сером пальто принялась что-топроникновенно вещать в микрофон под прицелом направленной на нее камеры, ещедвое просто стояли, пялясь по сторонам, у обоих висели на шее фотоаппараты.

— Местное телевидение, — пояснила Даша. — А остальные —газетчики. Один из Шантарска, второй из Москвы. Остальные еще не подтянулись,но если даже не появятся, непременно придут по вашу душу в городе. Выстановитесь здесь чертовски популярны…

По палубе вереницей прошли пограничники, стали сходить наберег. Вошел капитан — невозмутимый, уверенный, — развел руками:

— Извините, пришлось принимать гостей…

— Отделались?

— Помилуйте, что у нас можно найти…

— Вот и прекрасно, — сказал Кацуба. — Пошлитекого-нибудь побыстрее убрать трап, пока эти архаровцы не полезли на борт…

— Я уже распорядился.

Действительно, появились два матроса и в авральном темпепринялись убирать трап — к великому разочарованию журналистов, и в самом делерешивших было идти на абордаж.

— Инструкции прежние? — спросил капитан.

— Отходим, — кивнул Кацуба.

Мазур задумчиво смотрел на щит с приспособлениями, наказенном языке именовавшимися «спасательными средствами». Он уже давно уяснил,что на «Морской звезде» во всем стремились если не достичь идеала, томаксимально приблизиться к нему. Не оплошали и здесь — вместо банальныхспасательных кругов щит был украшен несколькими рядами больших прямоугольныхпакетов. Не самое последнее достижение технической мысли, но одно из новейших —попав в воду, такой пакет автоматически раскрывается, превратившись вгерметичный комбинезон, тот мгновенно надувается, стоит влезть в него и нажатьнужную кнопочку. И качайся себе на волнах, сложив белы рученьки, ожидаяспасения. Идиллию портит одно: если поблизости не окажется корабля, можешь бултыхатьсяв море до второго пришествия, точнее говоря, до тех пор, пока не помрешь отголода и жажды — пакет с НЗ, прикрепленный к поясу, вмещает сущий мизер…

— Тащатся, голубчики, — без особого раздражения сказалКацуба.

Мазур нехотя глянул за корму. Кабельтовых в семи по-прежнемуназойливо маячил малый сторожевой корабль под новомодным пограничным флагом:зеленым, с синим Андреевским крестом, обведенным белой каймой.

— Интересно, чего они хотят добиться? — пожал онплечами.

— А хрен их знает, — сказал Кацуба. — Рвение проявляют.Обидно им ничего не делать, надо полагать… Во-он! Зайчик блеснул. В бинокльтаращатся, декаденты… От безнадежности.

— А мы-то чем лучше? — угрюмо бросил Мазур.

— То есть?

— Мы вообще сделали что-нибудь путное? Только потеряли,считай, половину группы.

— Намекаешь, что командир из меня хреновый?

— Да брось ты, — сказал Мазур. — Я в таких делах небольшой специалист и потому не могу судить, что хорошо, а что совсем бездарно.Просто… Результата не вижу.

— Ну конечно, — хмыкнул Кацуба. — Вам, водоплавающим,проще — выскочили на берег, подпалили там что-нибудь с шумом и всем наборомзвуковых эффектов — вот тебе и результат… Приходи, кума, любоваться. Завидую…Ладно, не ной. Будет тебе, похоже, результат. В самом скором времени. Сейчас начнетсямаленький спектакль с драматическими поворотами…

— А конкретнее?

— Конкретнее — будешь стоять и не дергаться. Ивмешиваться только в том случае, если твердо уверен, что выиграешь. Пошли.

В ходовой рубке капитана не оказалось. Степан Ильич стоялнад картой, временами попыхивая трубочкой, матрос держал курс, а Котельниковпопросту маялся от безделья, прохаживаясь по периметру, вдоль стен. Старпом, неподнимая головы от карты, сказал Кацубе:

— Объясните Гоше, что в море свистеть не стоит. Приметаскверная.

— Отставить свист, — нейтральным тоном распорядилсяКацуба. — Традиции надо чтить, а суеверия тем более…

— Да я сразу и перестал… — виновато ухмыльнулсяКотельников. — Как только сказали…

Кацуба, заложив руки за спину, тоже прошелся вдоль стены,занудным тоном рассуждая:

— Все оттого, что морские и сухопутные суеверия несовпадают, а если бы они совпадали, не было бы никакой проблемы… И никаких тебенедоразумений…

В воздухе, Мазур ощутил всей шкурой, висело напряжение — ещеи оттого, что Кацуба совершенно на себя не походил, вяло, расслабленно болталсяпо рубке, изрекая этакий поток сознания, ничуть ему не свойственную дурацкуюболтовню. Сам Мазур встал так, чтобы держать в поле зрения большую часть рубки,— он не знал, какие инструкции получили остальные, и по своему разумениюобеспечивал себе оперативный простор.

— Микушевич, — позвал Кацуба, не прекращаяпрохаживаться вдоль стены утиной чаплинской походочкой. — Как по-твоему, пальмана «Вере» настоящая?

— Настоящая, — кивнул Мазур. — Тогда искусственных неделали, по-моему…

— На горизонте а ля пальма, как ты, я, пальма одинока…— нудил Кацуба. — А где-то скачет мой черноокий, через саванну путь егодалекий… Идиотский шлягер. Ну какие в саванне пальмы? Или есть они там, все же?Ильич, когда у нас «Вера» ожидается?

— Примерно через четверть часа, — бросил старпом,по-прежнему не поднимая головы.

Мазур краешком глаза подметил, как Котельников неподдельновстрепенулся.