— Нет, ты можешь насытиться, но это требует серьезныхусилий. Обычно приходится удовлетвориться тем, что можешь не дать желанию тебяподчинить.

— И ты месяцами не питался вот так из опасения, что яэтого не одобрю?

— Годами, не месяцами. Да.

Я глядела на него, а Ашер все стоял на коленях передо мной.Я всегда считала, что из нас троих у Жан-Клода самая слабая воля — Ричард, он ия. Сейчас я стояла, боясь шевельнуться, боясь не шевельнуться, желая делать то,что не свойственно мне, что не мое, даже не Жан-Клода. Я знала, что ликантропыговорят о своих животных как о чем-то наполовину отдельном от них — о своихзверях, но никогда мне не приходило в голову, что сила вампиров отчасти похожана это. Желание, голод такой силы и неодолимости, что они как отдельныесущности, запертые у тебя в сознании, в теле, в крови.

Ашер пошевелился, и я повернулась к нему. Рука моя дернуласьпогладить его волосы еще до того, как я оказалась к нему лицом, будто мое телодвигалось независимо от мозга и глаз. У него волосы были жестче, больше похожиена мои, чем на детски-мягкие кудри Жан-Клода или Джейсона или на бархатнуюшелковистость Натэниела. Я запустила руки в волосы Ашера, будто вспомнила,каковы они на ощупь. Что-то среднее между моими волосами и Ричарда, но нетеплые, как у Ричарда. Ашер сегодня не питался, и тепла отдать не мог. Япровела кончиками пальцев по прохладной коже и сказала, не глядя на Жан-Клода:

— Как ты это выдержал? Как ты мог все это времясопротивляться голоду?

— Ты новичок, ma petite.Твой самоконтроль никогда небудет слабее. Я учился контролировать себя столетиями.

Я заставила себя перестать ласкать Ашера. Но он взял меня заруку, когда я ее убрала, и нежно поцеловал пальцы. Даже от этого легкогоприкосновения у меня перехватило дыхание. И голос мой прозвучал очень слабо:

— Значит, ты можешь обойтись без насыщения желания.

— Нет, ma petite.

Я повернулась к нему, и Ашер большим пальцем стал гладитьмою ладонь круговыми движениями. Я вспомнила эти прикосновения как милуюпривычку, не важно, кто из нас кого держал за руку.

— Ты сказал, что ты не питался так.

— Я не занимался сексом, не соприкасался ни с кем такполно, как ты сегодня с Натэниелом. Но я должен питать свое желание, как долженпить кровь.

— А если нет?

— Ты помнишь, что стало с Сабином, когда он пересталпить людскую кровь?

Я кивнула. Палец Ашера кружил по моей ладони, и у меня внизуживота возник спазм.

— Сабин начал гнить заживо. — Я поглядела в глазаЖан-Клода. — Это бы случилось и с тобой?

Он сел на кровать в своем черном халате. Джейсон сместилсявдоль спинки, будто чтобы лучше видеть, а Натэниел остался лежать на животе,как я его оставила, глядя на нас светлыми глазами.

— был один вампир из рода Белль, который отвергжелание. Еще он пил только кровь животных и, я думаю, сгнил бы как Сабин, ноему не хватило времени. Он стал стариком за несколько дней. Когда онпревратился в морщинистую развалину, Белль велела его убить.

— Но ты же не постарел, так что ты делал?

Вопрос не был обвинением. Я просто хотела знать, потом чтоощущала Ашера возле своей руки, как что-то огромное и... как что-то, без чего яжить не могу. Я хотела Натэниела, я хотела Джейсона, я хотела Мику, но не так.Наверное, чувства Жан-Клода довели это до такой степени.

— Можно питаться на расстоянии, безприкосновения, — сказал Жан-Клод.

— Так вот почему твоим первым заведением былстрип-клуб. Ты питался вожделением.

— Oui, ma petite.

—Научи меня питаться на расстоянии.

При слове «расстояние» Ашер притянул мою руку к своей щеке ипотерся, как кот. Мне пришлось закрыть глаза на секунду, но я не остановилаего.

— Питание издали — плохая замена истинному питанию.

Я открыла глаза и всмотрелась в него через комнату, и сейчася его уже чувствовала. Я ощущала его голод — по крови, сексу, любви — иприкосновение нашей плоти к его плоти. Он обнял себя руками, как от холода, илитоже не доверял своему телу, которое готово было покинуть кровать и направитьсяк нам.

— Все равно научи.

— Я не могу, слишком еще рано. Через несколько ночей ятебя обучу, но пока еще твое самообладание недостаточно... полно.

Я хотела сказать: «давай попробуем», но Ашер втянул мойпалец в рот длинным влажным движением, и я вдруг лишилась возможности думать.

— Иди ложись, ma petite, —сказал Жан-Клод. — Еслиты здесь напитаешься, есть шанс, что ты насытишься достаточно, чтобы не давитьна нашего чересчур упрямого Ричарда.

Этой мысли было достаточно, чтобы на миг-другой приглушитьжелание. Я отняла руку у Ашера, и он не возразил. Сам ужас — находиться вприсутствии Ричарда, имея этовнутри, — помог начать думать. В обычномсостоянии в присутствии Ричарда мне хотелось секса, а теперь...

— Боже мой, еще хорошо будет, если я не разденусь и ненавалюсь на него в лупанарии. — Я глянула на Жан-Клода. — Что делать?

— Я еще раз говорю, ma petite:если ты напитаешьсясейчас такой богатой добычей, может быть, ты будешь достаточно сыта, чтобыпотерпеть. Это все, что я могу тебе сегодня предложить. Можешь просто отложитьвстречу на несколько суток.

Я покачала головой:

— Они убьют Грегори. Я должна вытащить его сегодня.

— Тогда подходи и питайся.

— Объясни слово «питайся».

— Пей их вожделение, — сказал он.

Я поглядела на Джейсона и Натэниела, и они даже не пыталисьсделать безразличный вид. От выражения их лиц краска бросилась мне в щеки. Япокачала головой.

— Чтобы питаться от них, не обязательно вступать всношение, как ты уже выяснила.

— Ооо! — протянул Джейсон, но выражение его лицане соответствовало насмешке в голосе. Они отвечали на мой голод, как я отвечалатак долго на голод Жан-Клода, притянутые, как мошки в пламя. Невозможнобороться с желанием в него влететь, хотя и знаешь, что сгоришь.

Ашер встал:

— Оставляю вас одних. Но, с вашего разрешения, я будупитаться Натэниелом как моим pomme de sangна сегодня.

— Нет, — возразила я.

У него чуть расширились глаза, лицо стало непроницаемым,пустым и холодным, как весеннее небо. Он отодвинулся от меня.

— Как пожелаешь.

Я схватила его за руку, переплела с ним пальцы.

— Ашер, иди в постель.

Я думала, что его лицо было настолько непроницаемым исдержанным, насколько это возможно. Я ошиблась.