Коренга молча слушал, захваченный скорбным величием зрелища,приоткрывшегося ему в глубине древних веков. Он с жгучим любопытством ждалпродолжения, но Эорию пронять оказалось труднее.

– Ясно, – сказала она. – Теперь твой народживёт потаённо в собственном доме, потомки правителей стали нищими и бродягами,но среди них есть тайный царь, и ты его сын. Так, что ли?

Андарх, нахохлившись, смотрел в костёр.

– Так… – проговорил он, помолчав. – Я не могуубедить вас в истинности моих слов, потому что вы, варвары, чужды необходимыхпознаний. Создавший книгу никогда не докажет неграмотному, что именно он еёнаписал. Между тем любому сведущему было бы достаточно просто взглянуть наменя. Моё великое имя, восходящее к истинным правителям, начертано на моёмтеле. Но что толку? Для вас это лишённый смысла узор…

Коренга посмотрел на Эорию и перехватил её насмешливыйвзгляд. Даже сегваны Берега, хоть и не без труда, всё-таки признали в ней дочьСтаршего Рода. И сам Коренга, встретив другого венна, тотчас определил бы нетолько его род, но, возможно, даже назвал бы мать и отца, как следует привежливом обращении.

– Ты прав, – сказал он Андарху. – Ты не далнам весомой причины верить тебе. Но и называть твой рассказ ложью простооттого, что подобное не всякий день услышишь, было бы недостойно. Так какой жепомощи ты от нас хочешь?

Тайный царевич вскинул голову, глаза снова заблестели, точноу больного, мечущегося в горячке.

– Когда я начал рассказывать, как мой народ владел этойстраной, я из осторожности умолчал о том, что Остров считался выселками,столица же располагалась по эту сторону моря… Лик земли с тех пор изменился, наместе океанского залива поднялась суша, а река, впадавшая в него, разделиласьнадвое и ушла далеко в сторону… Однако древний Фойрег ещё стоит там же, где истоял, хотя на его руинах давно вырос лес…

Эория подалась вперёд, внимательно слушая.

– Погоди! – перебил Коренга. – Фойрег, это жестолица нарлаков!

Андарх презрительно отмахнулся.

– Нарлаки, никчёмный народ, украли имя нашего города,ибо смутно помнили, что за ним стоит нечто древнее и прославленнное, но чтоименно – откуда им было знать? Когда мои предки строили могучие города, нарлакибыли кочевниками на границах наших владений, а во время Пожирающей Ночи одичалиуже вконец, едва не превратившись в обросших шерстью животных…

– Так ты хочешь найти развалины Фойрега, – смекнулКоренга. – Ты думаешь обрести там сокровища? Летописи?..

По лицу Андарха пробежала лёгкая тень. «Дикарь, –безошибочно истолковал её молодой венн. – Что он может понять, кромезолотых монет и серебряных кубков, наполненных изумрудами…»

– Я думаю, – ровным голосом ответилцаревич, – там найдутся и сокровища, и древние книги, и они-то суть такорысть, которой я рассчитываю оплатить вашу помощь, если Боги Небесной Горыбудут к нам хоть сколько-нибудь благосклонны. Но сам я надеюсь найти тамсовершенно иное… – Он помолчал, ни дать ни взять собираясь вымолвить тосамое неворотимое слово, и наконец сказал: – Говорят, при падении Тёмной ЗвездыФойрег умер скоро и страшно, задушенный раскалёнными тучами… Подобные события,напоённые смертью и страданием мириадов людей, имеют свойство вплетаться вткань мироздания крепкими узелками, их след не рассеивается даже через тысячилет… Раз в год, в ночь Голубой Луны, время смещается, и Фойрег снова становитсятаким, каким был когда-то.

Коренга знал, что такое Голубая Луна. Люди всех племён,известных ему по книге-всезнайке, искони делили год на месяцы по числуполнолуний. Но не вчера было замечено и то, что деление совершалось не нацело.Лишнее полнолуние забредало то в один месяц, то в другой, и связанных с нимверований было не перечесть. Кто-то боялся его, кто-то, наоборот, ждал именно вэту ночь знамений Светлых Богов…

– Я одолел долгий путь, желая увидеть, как под ГолубойЛуной воскресают величие и слава моих предков, – довершил свою повестьАндарх. – Но божественный свет озарит Фойрег на третью ночь, считая отнынешней, и одному мне туда не успеть… Тем более что я совсем не знаю страну…

Коренга снова переглянулся с Эорией, и они, не сговариваясь,отрицательно покачали головами.

– Тому, кто идёт поклониться могилам пращуров, грех непомочь, – сказала сегванка. – Месяц вправду растёт, но ты опоздал,Андарх. Голубая Луна отгорела в середине зимы.

«Нет, она будет осенью, – хотел поправить еёКоренга. – Всего-то переждать лето в лесу…»

Андарх улыбнулся.

– Мы придерживаемся иного счёта времени, воительница.По нашей росписи года Голубая Луна будет светить через три ночи, и я верю, чтодревний Фойрег покажется мне, ведь я его сын.

Следующие два дня прошли в почти безостановочной гонке.Время от времени Коренга вспоминал начало своего путешествия, неспешную езду поискристому зимнику с торговым обозом, двигавшимся через земли сольвеннов. Какон тогда гордился собой – вишь ты, до самого Галирада доехал!.. Смешновспомнить и стыдно. Те труды но сравнению с нынешними – только с полатей слезда слегка руки размял!..

Ещё Коренга хоть изредка да ловил косые взгляды Андарха. Ипонимал, что заморский царевич был бы рад покинуть его, медлительного калеку,вместе с его неуклюжей тележкой, уговорив Эорию бежать вперёд налегке. Впрочем,у фойрегского наследника хватало ума с подобными речами к ней даже неподступаться. Сегванка, взявшаяся верховодить маленькой ватагой, спуску никомуне давала. Слышала ли она веннское присловье о том, что в дороге даже и отецсыну – товарищ, сиречь должен помогать ему, не особо чинясь?.. Или у жителейморя были на сей счёт свои поговорки, родившиеся на кораблях?.. О том, например,что сам кунс сядет на весло рядом с распоследним вольноотпущенником, еслинадвигается буря?..

Так что обладатель царской крови продолжал собирать хворости таскать в котелке воду, пока Эория рассматривала карту и сопоставлялаозначенное на ней с видимыми приметами, соображая, куда двигаться дальше.

Эта карта была заметно лучше той, что Коренга некогдасрисовал из книжки-всезнайки, потому что искуснее островных сегванов составлятькарты никто на свете не умел. Понятно, чем дальше от моря, тем меньше былозначков на плотном кожаном листе; однако сплошную дугу холмов, смахивавшую –если знать – на береговые откосы давно высохшего лукоморья, Эория нашла безтруда, наверно, место было заметное, раз уж угодило на карту. Надпись,сделанная по-аррантски, гласила: Огненные увалы. Некоторое время сегванкаводила туда-сюда пальцем, прикидывая расстояние, а потом вдруг велела:

– Полезай на ёлку, царевич. Погляди на восток и скажимне, не видно ли там каменного пальца, воздетого к небесам!

Каменный палец – необычно высокий и тонкий останец,торчавший, словно освобождённая от сгнившей мякоти кость, – благополучнообнаружился в глубине страны, отчётливо видимый в хмуро-прозрачной послеснегопада дали.