Они были совершенно не похожи одна на другую.

В последний вечер ноября, через неделю после ДняБлагодарения, в Питсбурге выступал Джексон Браун. Концерт закончился водиннадцать сорок, а в начале второго часа ночи со стоянки возле концертногозала отъехала машина, водитель которой согласился взять с собой Шатуна Уэлча.Возвращаясь в Либертивилл, тот с удовольствием думал о тридцати долларахмелочью, оказавшихся у него в карманах после удачно проведенного вечера.

Уэлч высадился на 376-м участке Кеннеди-драйв и решилпрогуляться до заправочной станции Ванденберга. У Бадди Реппертона былавтомобиль, и Шатун надеялся на то, что Бадди подвезет его к самому дому,который находился в Кингсфилд-Пайк. И у Бадди могла быть бутылка.

Подгоняемый собственной тенью, возникавшей под его ногамивсякий раз, когда он проходил мимо фонарных столбов, Уэлч без остановкипрошагал почти четверть мили, а потом увидел машину, стоявшую у обочины дороги.Струйки дыма вырывались из сдвоенных выхлопных труб и медленно растворялись втемноте, относимые в сторону слабым ветром. Сверкающая хромированная решетка сдвумя оранжевыми передними огнями была похожа на рот ухмыляющегося идиота.Шатун узнал машину. Это был двухтонный «плимут». Освещенный ночнойиллюминацией, тянувшейся вдоль шоссе, двухтонник казался сделанным из слоновойкости и залитым кровью. Это была Кристина.

Уэлч остановился, почувствовав какое-то тупое изумление, —он не испугался, по крайней мере в тот момент. Перед ним не могла бытьКристина, это было невозможно — они пробили дюжину дыр в радиаторе машины,принадлежавшей Прыщавой Роже, вылили в карбюратор почти полбутылки «Техасскогодрайвера», и Шатун сам помогал Бадди, когда тот высыпал пятифунтовую пачкусахара в горловину бензобака. И это было только начало. Бадди проявил немалояростной изобретательности, разрушая машину Прыщавой Рожи; в тот день Шатунубыло и весело, и немного не по себе. Как-никак машина была выведена из строямесяцев на шесть, если не навсегда. Поэтому перед ним не могла быть Кристина.Перед ним была какая-нибудь другая «фурия» 58-го года.

Если бы это не была Кристина. Он знал, что это была она.

Уэлч стоял на безлюдном тротуаре и выдыхал облачка пара,быстро развеивавшиеся в морозном воздухе.

В машине тихо урчал двигатель. Невозможно было сказать, ктосидел за рулем — если вообще кто-нибудь там находился; она стояла как раз подфонарным столбом, и внутри все было скрыто густой черной тенью.

Уэлч забеспокоился.

Он облизал пересохшие губы и огляделся. Слева от неготянулось Кеннеди-драйв, напоминавшее гладь реки в предутренние часы. Справа былмагазин фотопринадлежностей, над ним горела неоновая вывеска: КОДАК.

Он снова посмотрел на машину. Та просто стояла, моторработал на холостом ходу.

Он открыл рот и не смог издать ни звука. Затем попробовалеще раз и прохрипел:

— Эй, Каннингейм.

В машине как будто напряглось что-то. Заклубились выхлопныегазы. Двигатель вхолостую расходовал высокооктановое топливо.

— Это ты, Каннингейм?

Он сделал один шаг. Подошва ботинка шаркнула по цементу.Сердце колотилось почти в самом горле. Он снова оглянулся на шоссе; должен былпоявиться какой-нибудь автомобиль, Кеннеди-драйв не могло быть совершеннопустым даже в половине второго ночи, так? Однако на дороге не было ни одноймашины.

Шатун прочистил горло.

— Ты сошел с ума, нет?

Передние фары Кристины внезапно зажглись, пронзив его резкимбелым светом. Взвизгнув резиновыми покрышками, «фурия» рванулась в его сторону.Она ринулась с места с такой силой, что перед прижался к земле, как у собаки,готовящейся к прыжку — как у собаки или у волка. Левое переднее колесо взлетелона тротуар, подрезало угол, задние занесло навстречу Уэлчу, и вместе сраздавшимся металлическим скрежетом из-под днища посыпались искры.

Уэлч вскрикнул и отшатнулся. Краем заднего бампера Кристиназадела его левую икру и вырвала кусок мяса. Теплая влага хлынула вниз по ноге ипотекла в ботинок. Почувствовав тепло крови. Шатун почему-то понял, как холоднабыла ночь.

Он побежал к подъезду фотомагазина. Сзади снова послышалсярев двигателя и тот же скрежет металла, раздираемого цементной поверхностьюдороги. Уэлч о??ернулся. Кристина мчалась по водосточному желобу. Когда онапронеслась мимо, он увидел. Увидел.

За рулем никого не было.

Его охватила паника. Уэлч бросился прочь. Он опять выбежална Кеннеди-драйв, торопясь пересечь его. На той стороне была аллея между мойкойи автомагазином. Слишком узкая для автомобиля.

Он бежал вперед, не чувствуя ни боли, ни ног под собой. Вего карманах звенела никелевая мелочь.

Услышав рев машины, приближающейся откуда-то сзади, онметнулся в сторону, упал, поднялся и вновь побежал вперед. Он бежал,настигаемый этим воем, как собственной тенью, падавшей на дорогу, когда — всегонесколько минут назад — проходил мимо фонарных столбов.

В самый последний момент Уэлч попытался увильнуть влево, ноКристина вильнула вместе с ним, как будто прочитала его отчаянную мысль. Несбавив скорости, «плимут» сшиб его передним краем капота, размозжил спину иотбросил на тридцать футов в сторону, к кирпичному парапету автомагазина.

Удар был настолько сильным, что он отлетел от парапетаобратно на дорогу, оставив на кирпичах размазанные кляксы крови. Утром ихфотографии появилось на первой странице «Либертивилл джорнэл стэндард».

Взвизгнув покрышками, Кристина развернулась и сновапонеслась вперед. Уэлч силился подняться, но тело его не слушалось.

Яркий белый свет ослепил его.

— Нет, — прошептал он окровавленным ртом. — Не…

Автомобиль промчался над ним. Повсюду разлетелась мелочь.Вторично Уэлч был раздавлен, когда Кристина еще раз проехала по дороге ипритормозила. Она стояла, ее двигатель то взвывал на холостом ходу, то почтизатихал. Она как будто обдумывала что-то.

Затем она опять двинулась вперед, смяла, превратила вбесформенное месиво то, что от него осталось, и вернулась назад.

Снова взвизгнули покрышки.

И назад.

И вперед.

Ее фары сияли. Из выхлопных труб вырывался горячий сизыйдым.

Вернувшись в последний раз, машина описала полукруг ипомчалась вниз по Кеннеди-драйв, ревя двигателем и сиреной. В соседних домах тотам, то здесь зажигались окна.