– Как это? – шепотом спросила она.

Следователь бросил взгляд на участкового, потом спохватился:

– Ах да, вы же у нас на крыльцо-то не выходили! Иливыходили?

Тоня помотала головой.

– Я уже вашим сто раз говорил, – сквозь зубыпроговорил Виктор. – Дома она сидела, ничего не видела.

– И ничего не потеряли, – заметилследователь. – Так вот, убийца губы своей жертве прошил и привязал к ушам,чтобы держались.

– Зачем держались? – У Тони возникло ощущение, чтоследователь пьян, но все остальные слушали без всякого удивления.

– У него улыбка была на лице, – хмуро ответил ейВиктор.

– Да, чтобы он, так сказать, улыбался, –согласился следователь. – Зубы скалил, выражаясь точнее. Тридцать летработаю, – повернулся он к Капице, – подобной работы не видел.

Тот молча кивнул, и Коломеев продолжил:

– Проделав данную операцию, преступник вынес тело издома и протащил сначала по улице, а потом и через весь ваш сад. Ну а дальше,как вы сами знаете, усадил у вас на крыльце и оставил в таком виде до утра.Смерть наступила вечером, точнее потом определят, но не позже одиннадцати. Такчто убийца шел на большой риск, когда волок свою жертву по деревне – и фонаригорят, и люди по деревне, я полагаю, ходят. Да мало ли кто мог его увидеть! Аон все-таки тащил, следы на земле это неопровержимо доказывают. За ним целаядорога осталась на снегу. И следы обуви, кстати сказать. Ну, со следами мыпозднее разберемся. А теперь, дорогие мои, я перехожу к главному. Убили двухчеловек за последний месяц. Обе жертвы были убиты в другом месте, а на вашучасток перенесены позднее, и инсценировано… в общем, что-то инсценировано.Причем во втором случае явно чтобы обратить ваше внимание. Убийца шел набольшой риск, желая провернуть все дело именно таким образом, что, видимо, длянего было очень важно.

Следователь отложил листок бумаги в сторону, повертел вруках ручку и, переводя взгляд с Виктора на Тоню, произнес:

– И кому же вы так насолили, любезные мои?

Опять наступило молчание. И когда Тоня уже хотела прерватьего и рассказать, что виновата она и все дело в колдунье и ее отваре, из-закоторого уже второй человек так ужасно умирает, раздался голос Капицы:

– Ну что, Витя, ты будешь рассказывать или мне за тебярассказать?

– Сам расскажу, – отрывисто бросил Виктор. –Вы, Степан Иванович, еще кое-чего не знаете.

– Вы о чем? – заинтересовался следователь. –Ну-ка, ну-ка, поподробнее.

– Я знаю, кажется, кто убийца, – помолчав, ответилВиктор. – Точнее, кто им может быть.

Тоня только переводила непонимающий взгляд с одного надругого.

Двадцать лет назад

Женька бежала изо всех сил, мчалась, перепрыгивая черезканавы. Сердце в груди бешено колотилось, губы пересохли, руку она до кровиободрала о какой-то куст, срезая дорогу, но не обращала на это внимания.«Только бы успеть, только бы успеть… – повторяла она про себя, сворачиваяи выбирая самый короткий путь. – Господи, – в первый раз взмолиласьЖенька про себя, – только дай мне успеть, пока они не начали, и я всегдабуду в тебя верить!»

Десять минут назад Юлька, стоя перед зеркалом и безуспешнопытаясь причесать свои вихры, торчащие во все стороны, удивленно обернулась кЖеньке, зашедшей узнать, куда все пропали, и сказала своим писклявым голоском:

– А ты что, не знаешь? Они же все на акцию пошли.

Это было Витькино слово – «акция». Откуда он его взял,ребята не знали, а спрашивать постеснялись. Витька вообще знал много умныхслов, которые Юльке очень нравились.

– На какую акцию? – не поняла Женька.

– Тс-с-с, – зашипела Юлька, – не кричи тытак. Мать-то считает, что мы все вместе сидим. Она к бабе Степаниде в гостипошла, но вдруг додумается к окну подойти, и что тогда?

– Ты что, – сглотнула Женька, – хочешьсказать, что они пошли идиотский поджог устраивать? Ты все врешь! Не можетбыть!

Последние слова она буквально прокричала. Страх за братьев,горькая обида за то, что ее обманули, ненависть к Витьке, все-таки уговорившемуМишку и Сеньку, – все вылилось в ее крике. Юлька даже отшатнулась.

– Врешь! – бросилась к ней Женька. – Тыпошутила!

– Отстань ты от меня, – оттолкнула ееЮлька. – Сказала тебе, на акцию они ушли. И правильно тебе не говорили –ты бы все испортила. А тот человек… он и в самом деле может кого угодно убить,я же видела его лицо…

– Когда они ушли?! Когда?!

– Давно, уже скоро вернутся. Да что ты психуешь, всебудет нормально. Там же Витя!

Женька сумасшедшими глазами взглянула на Юльку, развернуласьи бросилась прочь из дома. Только бы успеть, только бы успеть!

Ветки били ее по щекам, два раза она упала, не заметив внаступающих сумерках ямы, ободрав до крови колени, но Женька бежала через лес,срезая дорогу, чтобы успеть остановить их. Как они могли! Придурки! Только бывсе обошлось, только бы все обошлось, только бы все обошлось…

Она уже понимала, что не успеет, но надеялась: вдруг Мишку сСенькой что-то задержит, или Антонина выйдет из дома, или еще что-нибудьслучится. Она так верила в это, что когда неожиданно лес закончился и онавыскочила на опушку прямо напротив ведьминого двора, то не поверила своимглазам. Этого не могло быть! Но это было. Она не успела. Женька замерла напригорке, в ужасе прижав ладони ко рту.

Весь забор был охвачен пламенем. Словно большая огненнаязмея свернулась клубком вокруг Антонининого дома. А слева от дома полыхал сарай.Оранжевые, красные, желтые языки пламени лизали стены, дверь, подбирались ккрыше. «Бензин, – вспомнила Женька, – они хотели облить всебензином». Треск огня, шорох падающих досок забора был слышен даже с тогоместа, где она стояла. Огонь по траве стал подбираться ближе к дому, сарайзапылал весь, и в этот момент откуда-то раздался такой дикий, страшный крик,что Женька закричала в ответ и бросилась к забору. Она заметалась в отчаяниивокруг него, не в силах перебраться через пламя, и тут крик повторился. Женька,обернувшись, схватила первую попавшуюся палку, изо всех сил ударила вшатающийся забор, и несколько досок упали, образовав проем. Туда она ибросилась, закрывая лицо от огня, который, казалось, был уже везде.

Крик раздался в третий раз, и тут крыша сарая со страшнымтреском обвалилась, подняв тучу искр. Одна стена рухнула, обдав еле успевшуюотпрыгнуть Женьку волной страшного жара, и пламя стремительно начало пожиратьто, что не могло еще гореть. Женька бросилась к крыльцу, забыв про свой страх передАнтониной, и чуть не упала. Ведьма стояла на крыльце, глядя на догорающийсарай, и отблески огня сверкали в ее темных глазах. Она взяла из угла толстуюсучковатую палку, спустилась по ступенькам и прямо по тлеющей траве пошла ккуче горящих досок, оставшихся от сарая. Женька, не понимая, что делает, пошлаза ней следом. Огонь уже начал утихать. Весь воздух пропах дымом… и чем-то еще,и чем ближе они подходили к сараю, тем сильнее становился этот запах,отвратительный, совершенно незнакомый. У догорающей стены они остановились.Здесь пахло так сильно, что Женька, не выдержав, поднесла к руку к носу.