Словом, если бы до Тани долетели слова старика Бакстера иесли бы ее английского достало, чтобы их понять, она, возможно, и не отказаласьбы потанцевать со стариканом. «Хохмы ради» она даже думала иногда о мимолетном«романешти» с каким-нибудь мечтательным капиталистом, мелькало такое в Танинойлихой башке, но она тут же начинала над собой издеваться – где, мол, мне,старой дуре, если тут по площади Лейтенанта такие девчонки разгуливают. Словом,только и оставалось сидеть в предвечерний час под платанами, изображать из себячто-то вроде Симоны Синьоре, потом идти по Татарам, небрежно заглядывая ввитрины, а потом небрежно, как бы из туристического любопытства, сворачивать впереулок, возвращаться в свой «Васильевский Остров» и звонить по всем телефонамАндрея и всюду получать один и тот же ответ: «господин Лучников отсутствует,никакими сведениями не располагаем, пардон, мадам…»

Счет за телефонные разговоры был уже огромным, и онасобиралась завтра же или послезавтра плюнуть на осторожность, зайти в местнуюконтору «Фильмоэкспорт СССР», то есть к коллегам товарища Сергеева, и передатьим этот счетик. Тоже мне рыжую нашли, работаю на вас, так извольтераскошеливаться. И так уже прибавила не меньше двух килограммчиков на этихпиццах, а о хорошем бифштексе не могу даже и мечтать… Гады, жадные и нищиегады!

Тане было оказано величайшее доверие – индивидуальнаяпоездка в Ялту! Все советские туристические, спортивные и делегационныемаршруты обходили этот город стороной, считалось почему-то, что соблазныкосмополитического этого капища совсем уже невыносимы для советского человека.Считалось почему-то, что Симферополь с его нагромождением ультрасовременнойархитектуры, стильная Феодосия, небоскребы международных компаний Севастополя,сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа, минареты и бани Бахчисарая,американизированные Джанкой и Керчь, кружево стальных автострад и поселениябогатейших яки – менее опасны для идейной стойкости советского человека, чемвечно пританцовывающая, бессонная, стоязычная Ялта, пристанище киношной илитературной шпаны со всего мира. По мнению мудрецов из Агитпропа, в Ялтезначительно расплавляются такие священные для советского человека понятия, как«государственная граница», «серпастый-молоткастый паспорт», «бдительность»,«патриотический долг», что именно здесь советский люд начинает терять«собственную гордость», «сверкающие крылья», начинает мечтать об анархическихблужданиях и на буржуев он здесь смотрит не очень свысока. Скорее всего, этобыли досужие вымыслы тугодумного Агитпропа, и ничего особенно опасного длявсепобеждающих идей социализма в Ялте не было. Весь несуществующий в природеОстров Крым – или, как официально он назывался в советской прессе, «ЗонаВосточного Средиземноморья» – представлял из себя ужасную язву для. Агитпропа,начиная еще с Гражданской войны (неожиданное, сокрушительное поражениенепобедимой Красной Армии) и кончая нынешним процветанием. Лучше было бы дляАгитпропа, чтобы остров этот действительно не существовал, но, увы, где-то запределами Агитпропа, в каких-то других, отделенных от Агитпропа сферах, этотОстров почему-то самым определенным образом существовал, и был объектомкаких-то неясных размышлении и усилий. Оттуда, из отделенных от Агитпропа сфер,пришла непререкаемая идея развития контактов на данном историческом этапе, ихочешь не хочешь контакты пришлось разворачивать и напрягать тяжелые умы дляпроведения разъяснительной работы, и вот как результат напряженияагитпроповских умов – Ялта была негласно объявлена идеологическим «табу».

Конечно, и в Ялту ездили, однако только самые высокие чины,да самые знаменитые артисты, да детишки самых высоких чипов – поразвлечься.

И вот Таня Лунина сподобилась, обыкновенный тренер но легкойатлетике, обыкновенный комментатор телевидения сидит без сопровождения,совершенно одна, эдакая драматическая дама в стиле Симоны Синьоре из старыхфильмов, под платанами па площади Лейтенанта. Смотри, Татьяна, какиеперспективы открываются перед тобой, стоит только примкнуть к тайному ордену.Одна в Крыму! Одна в Ялте! Пьешь мартини на площади Лейтенанта!

Напутствуя в дорогу, Сергеев, конечно, прозрачно намекал,что всевидящее око будет следить каждый ее шаг, но Таня после полного, «сконцами» исчезновения Андрея Лучникова из-под носа специально созданного длянего сектора, уже не очень-то верила в эти могущества. Уже и оттуда, и из этойвысшей категории, тянет халтуркой, так думала она и сейчас, поглядывая па двухстарых сухопарых англичан, сидящих неподалеку (один из них казался ей знакомым,наверное, актер какой-нибудь), на климатические ширмы, создающие на гребне Яйлыфантастический силуэт какого-то миражного и вечно манящего в путь города, наголых девушек, выскакивающих из моря и в брызгах бегущих прямо к столикам кафе,на красавцев-официантов-яки, которые обслуживали несметное число посетителейкафе, словно играли в какой-то веселый бейсбол, на бродящих по набережноймузыкантов и фокусников, на качающиеся мачты турецких, греческих, итальянских,израильских, крымских судов, на две белые глыбы круизных лайнеров, наподходящие к порту океанские яхты, па пару вертолетов со стеклянными брюшками,несущих над городом неизменное «Кока-кола не подведет!», на русские, английскиеи татарские надписи, начинающие уже загораться над крышами второй, небоскребнойлинии Ялты, поглядывая на все это и попивая сухой мартини, который давно бы ужхватила залпом, если бы

была в Москве. Попивая маленькими глотками суточное своесодержание, она и думать забыла о всевидящем оке, о товарище Сергееве думалатолько в связи с проклятыми телефонными счетами.

Честно говоря, она уже однажды бывала тайно в Ялте, когдаАндрей в очередной раз украл ее после отбоя из пансиона в Ласпи, где жила ихкоманда. На бешеном его «турбо-питсре» они примчались сюда, ужинали накачающейся крыше отеля «Невский Проспект», там же и переспали. Помнится, еепоразила рассветная Ялта. Выйдя из гостиницы, она увидела, что за столикамиоткрытого кафе на маленькой площади сидят и разговаривают разноплеменные люди,под пальмой девица в остром колпачке еле слышно играет на флейте, а на веранде«Клуба Белого Бонна» кружатся несколько костюмированных под прошлое пар. Меккавсемирного анархизма, сумасбродства, греха, шалая и беспутная Ялта!

Между прочим, в разговорах с товарищем Сергеевым оказалось,что она стукачишек своих спортивных все же недооценивала. Все эти романтическиепобеги в «турбо-литере», оказывается, были у товарища Сергеевазарегистрированы, равно как и прилеты Андрея в Париж, в Токио, в Сан-Диего насвидания. Мягко, без всякого нажима товарищ Сергеев дал ей понять, что потому ине было «дано хода» этим телегам, что они в конечном счете к нему, Сергееву,попадали, а у него, Сергеева, были свои на Таню виды, надежда на творческоесотрудничество.