– В детстве видела картинку в книжке. Две жирафы.Нелепые, долговязые. Стоят, скрестив шеи, и такой вид, будто не знают, что им,нескладным, делать друг с другом дальше.

Игла закрыла глаза и уснула, а Грин думал о ее словах.

Когда ее пальцы, дрогнув, разжались, он осторожно поднялся ивышел из спальни. Нужно было и в самом деле закончить с гремучим студнем.

Выйдя в коридор, случайно глянул в сторону прихожей и замер.

Снова белый прямоугольник. Под прорезью на двери.

В письме было сказано:

Плохо. Вы упустили обоих. Но есть шанс исправить ошибку.Завтра у Пожарского и Фандорина снова конспиративная встреча. В Брюсовскомсквере, в девять утра.

ТГ

Грин поймал себя на том, что улыбается. Еще удивительнее быламысль, пришедшая в голову.

Бог все-таки есть. Его зовут ТГ, он союзник революции, и унего пишущая машина „ремингтон №5“.

Кажется, это называлось „шутка“?

Что-то менялось в нем самом и в окружающем мире. Непонятно,к добру или к худу.

Очнувшись, Эраст Петрович увидел белое пространство с яркимжелтым шаром посередине и не сразу сообразил, что это потолок и стеклянныйколпак электрической лампы. Немного повернул голову (причем обнаружилось, чтоголова находится на подушке, а сам Эраст Петрович лежит в кровати) и встретилсявзглядом с неким господином, который сидел рядом и смотрел на Фандорина счрезвычайным вниманием. Человек этот показался статскому советнику смутнознакомым, но откуда – сразу вспомнить не получилось, тем более что внешность усидящего была самая неинтересная: мелкие черты лица, ровный пробор,скромненький серый пиджак.

Надо спросить, где я нахожусь, почему лежу и который теперьчас, подумал Эраст Петрович, но не успел. Господин в сером пиджаке встал ибыстро вышел за дверь.

Пришлось находить ответы самостоятельно.

Начал с главного: почему в кровати?

Ранен? Болен?

Эраст Петрович пошевелил руками и ногами, прислушался ксебе, но ничего тревожного не обнаружил, если не считать некоторой скованностив сочленениях, как если бы после тяжелой физической работы или контузии.

Тут же все вспомнилось: баня, прыжок с крыши, городовой.

Очевидно, произошло непроизвольное выключение сознания ипогружение в глубокий сон, необходимый духу и телесной оболочке, чтобыоправиться от потрясения.

Вряд ли обморок мог продолжаться долее нескольких часов.Судя по лампе и задвинутым шторам, ночь еще не кончилась.

Оставалось определить, куда именно отнесли голого человека,лишившегося чувств посреди зимнего переулка.

Судя по виду комнаты, это была спальня, но не в частномдоме, а в дорогой гостинице. На это умозаключение Фандорина навела монограмма,которой были украшены графин, стакан и пепельница, стоявшие на изящномприкроватном столике.

Эраст Петрович взял стакан, чтобы рассмотреть монограммуполучше. Буква „Л“ под короной. Эмблема гостиницы „Лоскутная“.

Все стало окончательно ясно. Это номер Пожарского.

Заодно определилась и личность неприметного господина – одиниз „ангелов-хранителей“, давеча вышагивавших за Глебом Георгиевичем.

Вместо разрешенных вопросов возник новый: что с князем? Живли?

Ответ последовал незамедлительно – дверь распахнулась, и вспальню стремительно вошел сам вице-директор, не только живой, но и, кажется,совершенно целый.

– Ну наконец-то! – воскликнул он с искреннейрадостью. – Доктор уверил меня, что у вас все цело, что ваш обморок вызваннервным потрясением. Пообещал, что вы скоро очнетесь, но вы никак не желалиприходить в себя, добудиться вас было невозможно. Я уж думал, что выокончательно превратились в спящую красавицу и сорвете мне весь план. Большесуток почивать изволили! Вот уж не ожидал, что у вас такие тонкие нервы.

Выходило, что ночь-то уже следующая. После „Полета ястреба“дух и телесная оболочка Эраста Петровича вытребовали себе отпуск на целыесутки.

– Есть вопросы, – беззвучно просипел статскийсоветник, прочистил горло и повторил, хоть и хрипло, но уже разборчиво. –Есть вопросы. Перед тем, как нас п-прервали, вы сказали, что вышли на следБоевой Группы. Как вам это удалось? Это раз. Что вы предпринимали, пока я спал?Это два. О каком плане вы говорите? Это три. Как вам удалось спастись? Эточетыре.

– Спасся я оригинальным образом, который не сталописывать в рапорте на высочайшее имя. Кстати, – многозначительно поднялпалец Пожарский, – в нашем с вами статусе произошло существенноеизменение. После вчерашнего покушения мы обязаны извещать о ходе расследованияуже не министра, а непосредственно канцелярию его императорского величества.Ах, кому я это говорю! Вы, человек далекий – пока еще далекий – отпетербургских эмпиреев, не в состоянии оценить смысл этого события.

– Верю вам на слово. Так что же за способ? Вы былираздеты и безоружны, как и я. Направо, куда вы побежали, находился парадныйвход, но достичь его вы не успели бы – террористы понаделали бы в вашей спинед-дырок.

– Естественно. Поэтому я не побежал к парадномувходу, – пожал плечами Глеб Георгиевич. – Разумеется, я нырнул вдамское отделение. Успел проскочить через раздевальню и мыльную, хоть и вызвалсвоим неприличным видом изрядный ажиотаж. Но одетым господам, которые поспешализа мной, повезло меньше. На них обрушился весь гнев прекрасной половинычеловечества. Полагаю, что моим преследователям довелось вкусить и кипятка, иногтей, и тычков. Во всяком случае, по переулку за мной уже никто не гнался,хоть гуляющая публика и оказывала моей скромной персоне некоторые знакивнимания. К счастью, до околотка бежать было недалеко, иначе я бы превратился вснеговика. Труднее всего было убедить пристава, что я вице-директорДепартамента полиции. Но как удалось вырваться на улицу вам? Я ломал, ломал надэтим голову, обшарил в Петросах все закоулки, но так и не понял. Ведь полестнице, к которой вы устремились, можно попасть только на крышу!

– Мне просто п-повезло, – уклончиво ответил ЭрастПетрович и содрогнулся, вспомнив шаг в пустоту. Приходилось признать, чтохитрый петербуржец вышел из затруднения изобретательней и проще.

Пожарский открыл платяной шкаф и стал бросать на кроватьодежду.

– Выберите из этого, что подойдет. Пока же поясните мневот что. Тогда, в шестом номере, вы сказали, что ожидаете разгадки в самомскором времени. Значит ли это, что вы предполагали возможность нападения? Онодолжно было вам выдать предателя?