Фандорин, помедлив, кивнул.

– И кто же им оказался?

Князь испытующе смотрел на статского советника, которыйвдруг сделался очень бледен.

– Вы еще ответили не на все мои вопросы, – наконецвымолвил он.

– Что ж, извольте. – Пожарский сел на стул,закинул ногу на ногу. – Начну с самого начала. Разумеется, вы были правынасчет двойного агента, я сразу это понял. И подозреваемый у меня, как и у вас,был всего один. Вернее, подозреваемая – наша таинственная Диана.

– Зачем же т-тогда…

Пожарский жестом показал, что предвидел вопрос и сейчас нанего ответит.

– Чтобы вы не опасались соперничества с моей стороны.Каюсь, Эраст Петрович, я человек без предрассудков. Впрочем, вы и сами давноэто поняли. Неужто вы думали, что я буду, как моська, бегать по всем филерам иизвозчикам, задавая им идиотские вопросы? Нет, я незаметно пристроился вам вкильватер, и вы привели меня в скромный арбатский особнячок, где квартируетнаша Медуза Горгона. И не нужно так возмущенно делать бровями! Я, конечно,поступил некрасиво, но и вы, знаете, тоже повели себя не по-товарищески. ПроДиану рассказали, а адресок утаили? И это называется „совместная работа“?

Фандорин решил, что оскорбляться бессмысленно. Во-первых, уэтого потомка варягов нет ни малейшего представления о чести. А во-вторых, самвиноват – нужно быть наблюдательней.

– Я предоставил вам право первой ночи, – озорноулыбнулся князь. – Правда, надолго вы в обители прелестницы незадержались. Когда вы покидали сей чертог, вид у вас был такой довольный, что ягрешным делом взревновал. Неужто, думаю, Фандорин ее уже выпотрошил, да еще сэтакой быстротой. Но нет, по поведению чаровницы я понял, что вы ушли ни с чем.

– Вы с ней говорили? – поразился статскийсоветник. Пожарский расхохотался, кажется, получая истинное удовольствие отэтой беседы.

– И не только говорил… Господи, у него опять бровидомиком! Слывете первым московским донгуаном, а совершенно не понимаете женщин.Наша бедняжка Диана осиротела, почувствовала себя заброшенной и никому ненужной. То вокруг нее вились такие видные, влиятельные кавалеры, а теперь она –обычная „сотрудница“, да еще заигравшаяся слишком опасной ролью. Разве она непыталась найти в вас нового покровителя? Ну вот, вижу по румянцу, что пыталась.Я не настолько самоуверен, чтобы вообразить, будто она влюбилась в меня спервого взгляда. Вы пренебрегли бедной женщиной, а я нет. За что и вознагражденполной мерой. Дамы, Эраст Петрович, одновременно гораздо сложней и гораздопроще, чем мы о них думаем.

– Так выдавала все-таки Диана? – ахнулФандорин. – Не может быть!

– Она, она, голубушка. Психологически это объясняетсяочень легко, особенно теперь, когда выяснились все обстоятельства. Вообразиласебя Цирцеей, повелительницей мужчин. Ее самолюбию чрезвычайно льстило, что онавертит судьбами грозных организаций и самой империи. Полагаю, Диана испытывалаот этого не меньшее эротическое наслаждение, чем от своих амурных похождений.Точнее, одно дополняло другое.

– Но как вы сумели заставить ее п-признаться? –все не мог опомниться Эраст Петрович.

– Говорю же, женщины устроены гораздо проще, чемуверяют нас господа Тургенев и Достоевский. Простите за пошлую похвальбу, но полюбовной иерархии я не флигель-адъютант, а по меньшей мере фельдмаршал. Я знаю,как свести с ума женщину, особенно жадную до чувственных удовольствий. Сначалая приложил все свои таланты, чтобы мадемуазель Диана превратилась в подтаявшеемороженое, а потом из сиропного вдруг стал железным. Предъявил имеющиеся факты,припугнул, а более всего подействовал солнечный свет. Отдернул шторы, и она,как вампир, совершенно лишилась сил.

– П-почему? Вы видели ее лицо? И кем же она оказалась?

– О-о, вам это будет интересно, – непонятно чемузасмеялся князь. – Сразу поймете, где была собака зарыта. Но об этомпосле… Так вот, выяснилось, что, получая от Бурляева и Сверчинского секретныесведения, Диана передавала их террористам из БГ, причем действовала ненапрямую, а при помощи записочек. Подписывала их буквами „ТГ“, что означает„Терпсихора Геликонская“ – надеюсь, вы помните, что музы обитают в Геликонскихгорах. Своеобразный юмор, не находите? – Пожарский вздохнул. – Это ужмне потом стало ясно, почему она так легко пустилась в откровения. Знала пронашу встречу в бане и была уверена, что живыми ни я, ни вы оттуда не уйдем. Астрах и раскаяние разыграла, чтобы я ее не арестовал. Рассчитала, что я захочуее использовать для поимки террористов. И правильно рассчитала. Умная, бестия,не отнимешь. Еще, поди, посмеивалась над моим триумфальным видом.

– Так это вы сказали ей, что мы с вами будем в шестомномере? – просветлел лицом Эраст Петрович.

Но проглянувший было лучик надежды тут же и погас.

– В том-то и штука, что нет. Ничего подобного я ей неговорил. Но про нашу встречу она знала, в этом нет никаких сомнений. Когда я,уже ночью, пылая жаждой мщения, вновь заявился к Диане, она уставилась на менятак, будто я восстал из ада. Тогда-то я и понял: знала, знала, мерзавка! На сейраз я поступил умнее. Оставил приглядывать за ней своего человечка. Один тут,возле вас дежурил, второй Диану стерег. Однако откуда все-таки она узнала прошестой номер? – вернулся к неприятной теме Пожарский. – Вы никому неговорили – в Охранном или Жандармском? Наверняка кроме Бурляева и Сверчинскогоесть у нее кто-то еще.

– Нет, ни в Охранном, ни в Жандармском про шестой номеря никому не г-говорил, – тщательно подбирая слова ответил Фандорин.

Князь склонил голову на бок, со своими соломенными волосамии черными, как угли, глазами сделавшись похож на ученого пуделя.

– Ну-ну. А теперь про мой план, в котором вам отведенасамая что ни на есть главная партия. Благодаря коварной Диане мы знаем, гдепрячется Боевая Группа. Собственно, Диане эта квартира и принадлежит, тольконаша „сотрудница“ давно там не живет. Под казенным кровом ей интересней.

– Вы знаете, где прячется БГ? – Эраст Петровичзастыл, недовдев руку в синий, будто по его мерке скроенный сюртук. – И выдо сих пор их не взяли?

– Я что, похож на идиота Бурляева, царствие емунебесное? – укоризненно покачал головой князь. – Их там семь человек,вооружены до зубов. Такое Бородино устроят, что после снова Москву отстраиватьпридется, как в двенадцатом году. Нет, Эраст Петрович. Мы их аккуратненьковозьмем, в удобном нам месте и в удобное время.

Закончив туалет, Фандорин сел на кровать напротивпредприимчивого вице-директора и приготовился слушать.