– Просто готовлюсь вернуться в реальный мир. Сразупосле свадьбы меня ожидает куча работы, – пояснил Билл, но Джо понимал,что дело не только в этом. В последний месяц его будущий тесть пересталпроявлять интерес к тренировкам и отказался от встреч с Линдой Харкорт. ХотяБилл и согласился провести в реабилитационном центре еще месяц, но мыслями онбыл уже далеко. Он часто бывал рассеян, не обращал внимания на окружающих ивообще походил на человека, пребывающего в глубокой депрессии.

Однажды в конце мая Билл буквально наткнулся на Елену,которая в слезах выезжала из столовой, – она едва не опрокинула егоколяску.

– Эй, сбегать с места аварии – это преступление! –шутливо крикнул Билл. Остановившись, она, не глядя на него, уткнулась лицом владони. Подъехав поближе, Билл положил ей руку на плечо: – Ну, что случилось?Могу я чем-нибудь помочь? – Она молча покачала головой. Внезапно Биллзаметил, что у нее на пальце нет обручального кольца, которое девушка все времяносила, – того самого, с огромным бриллиантом. Все стало ясно. – Нехотите немного поговорить? – осторожно предложил он, и Елена кивнула. Онитут же направились в его комнату, где Билл протянул ей салфетки. Взяв их, онасквозь слезы улыбнулась:

– Простите меня. Я всем доставляю одниогорчения. – Даже плачущая, она все равно оставалась прекрасной.

– Я должен сам догадаться, в чем дело, или вы мнескажете?

– Это все из-за Серджо. Он… в общем, в последнее времядела складывались как-то странно. Он работал в Милане, и я никак не могла емудозвониться. Несколько месяцев назад по его просьбе мы отложили свадьбу… Чертвозьми, Билл, ведь мы встречались шесть лет… но пока со мной не случилосьнесчастье, так и не обручились. Я тогда подумала, что его сподвигло на эточувство вины, – ведь я в тот день работала именно с ним. Он заставлял меняотступать все дальше и дальше, пока я не упала с лестницы и… А теперь он мнесказал, что мы не можем пожениться, что чересчур много проблем и мне придетсяуделять слишком много внимания. Он говорит, что ему нужна более самостоятельнаяженщина. И все из-за этого! – Она хлопнула ладонями по коляске и сновазалилась слезами. За прошедшие девять месяцев речь Елены значительноулучшилась, но в остальном, все осталось по-прежнему. Именно такого поворотасобытий и опасался Билл в случае с Джейн и Джо, именно поэтому он хотел сейчасдать свободу Изабель.

– Возможно, он просто испугался, – понимающекивнул Билл. Серджо считался одним из самых преуспевающих молодых фотографов –ему было всего двадцать девять лет. Сейчас с ним согласилась бы работать любаямодель, не прикованная к инвалидной коляске. Конечно, было бы прекрасно, еслибы он выполнил данное Елене обещание, но если это выше его сил, убеждал ееБилл, то лучше осознать это сразу. – Знаете, Елена, если он не чувствует всебе достаточно мужества и терпения, то он поступил правильно. Значит, он нетот, кто вам нужен, и хорошо, что вы узнали об этом сейчас. – ПоступокСерджо только подтверждал его предположения – «полноценные» люди не должнысвязывать свою жизнь с теми, кто под это определение не подходит. –Поверьте мне, Елена, когда-нибудь вы будете только рады, что такслучилось. – От этого утешения она заплакала еще сильнее. РассужденияБилла нисколько ее не убедили. Она любила Серджо и до сих пор считала, что этовзаимно. К свадьбе все было готово: и подвенечное платье, и фотограф, иоркестр. Но оказывается, кое-чего не хватало.

– И почему же я буду этому радоваться? – сквозьслезы скептически, проговорила Елена.

– Потому что иначе вы стали бы ему обузой, и он бы васза это возненавидел.

– Я не стала бы ему обузой! – с яростьювоскликнула она. – Я такая же, какой была раньше! Я нисколько неизменилась. – Тут Джо и Джейн, очевидно, стали бы ей аплодировать, но Биллпридерживался противоположного мнения.

– К сожалению, мы все изменились, иначе и быть немогло. И теперь наша жизнь ограничена определенными рамками. Есть вещи, которыенам не под силу, – тихо сказал он, думая об Изабель.

– Например? Танцевать? Кататься на лыжах? Ездить нароликах? Да кого это волнует? – Она шмыгнула носом.

– Серджо, очевидно, волнует. Он, по крайней мере,поступил честно, вы должны это ценить.

– Не стану я его ценить! Он просто дерьмо. За что онменя бросил? Ведь я не сделала ему ничего плохого.

– Конечно, не сделали. Просто вам не повезло. Нам всемне повезло – поэтому мы здесь.

– И нас никто никогда не полюбит из-за того, что мытакие? Ну, нет, вы ошибаетесь! Посмотрите на Джо и Джейн!

– Вы старше их и должны быть умнее. – Ей былодвадцать восемь, она хотела жить, иметь семью, мужа, детей. – Япо-прежнему считаю, что они поступают легкомысленно и когда-нибудь за эторасплатятся. Вдруг Джейн, как Серджо, поймет, что все это ей невмоготу? И чтотогда? Ведь к тому времени у них будут дети, и это разрушит и их жизнь.

– Вы и вправду считаете, что мы никому не нужны? Но этоже полная ерунда, и вы сами это прекрасно понимаете. Мы имеем такое же право нанормальную жизнь, как и все прочие.

– Не уверен, – мрачно заявил Билл. – Не смеюговорить за других, но лично я считаю, что не имею права обременять кого-то ещесвоими проблемами. Это было бы несправедливо. – Оба знали, что он говоритоб Изабель.

– Вы с ума сошли, Билл? – спросила она, уже большебеспокоясь о нем, чем о себе. – Вы несете ахинею. Серджо – настоящеедерьмо. Возможно, вы и правы: хорошо, что он ушел сейчас. Но это частность, неимеющая никакого отношения ко всем нам. Может, он меня вообще не любит илимечтает о другой жене…

– Моя точка зрения неизменна, – с вызовомпроговорил Билл, и в глазах Елены появилась злость.

– Какая там точка зрения! Вы просто ощущаетерастерянность и одиночество, вам неудобно в инвалидной коляске, вам кажется,что вы не вправе быть любимым. Я так не считаю и никогда считать не буду. Вмире слишком много хороших людей, которых абсолютно не волнует, держат нас ногиили нет. Конечно, нынешнее мое состояние меня огорчает, я бы с удовольствием,например, бегала или носила туфли на высоких каблуках. Я этого не могу. Ну ичто? Вы хотите сказать, что раз вы инвалид, то не можете любить женщину?Неужели вы такой слабый? Я этому не верю! – Она посмотрела на негоиспытующим взглядом.

– Может, и не такой, – уклончиво ответил Билл. Вглубине души он понимал, что в словах Елены есть немалая доля правды. Если быИзабель была прикована к инвалидной коляске, он любил бы ее не меньше, даже,может быть, еще больше. – Я просто хотел сказать, что эта ноша не длявсех. И нужно тщательно взвесить, способен ли человек ее нести. Если сильнолюбишь, жаль взваливать на любимого такую тяжесть. – Он явно говорил осебе.

– Тогда пусть нас поместят куда-нибудь в ледянуюпустыню, и проблема будет решена. В этом случае другим не придется проявлятьсострадание или хотя бы прилично себя вести. Знаете что? Я преклоняюсь передДжейн и Джо. Они верят друг другу, и они абсолютно правы. Все остальное неимеет значения, по крайней мере, для меня. Пусть мой муж окажется глухим, немымили слепым – если он хороший человек и мы оба любим, он мне подойдет. И этаинвалидная коляска тоже ничего для меня не значит.