Затем настал черед Армянского королевства. 24 августа 1266 г. состоялось решающее сражение между мамелюками и армией двух сыновей Армянского царя Хетума I (1226—1270) – будущего царя Левона III (1269—1289) и Тороса (1244—1266). В ходе боя Торос погиб, Левон был пленен, а армянская армия разгромлена. Мусульмане промчались по беззащитной стране, захватили Айяс, Адану, Миссис, Тарс и столицу Армянского царства. В конце сентября, взяв в плен более 40 тысяч человек, мамелюки повернули обратно. Бейбарс еще требовал от них немедленного штурма Антиохии, но командующий армией Калаун, получив взятку от князя Боэмунда VI, сослался на подступающую осень и снял осаду.

Весной 1267 г. египтяне повторили попытку взять Акру внезапным штурмом, но и она оказалась неудачной. Поразительно, но в те дни, когда враг стоял у ворот города, венецианцы и генуэзцы не прекращали своей войны за обладание наиболее удобными гаванями Акры, устраивали настоящие морские бои, в которых тонули суда и гибли моряки.

Перестроив свои силы, в конце зимы 1268 г. Бейбарс двинулся к Яффе; после 12часового штурма город сдался на милость победителя. Не теряя темпа, сразу после этого Бейбарс подошел к стенам Антиохии, и 18 мая, всего на второй день осады, город был взят. Вслед за этим последовала ужасная резня, причем мамелюки закрыли городские ворота, чтобы из защитников города никто не смог убежать. В этот день произошел эпизод, потрясший даже современников тех далеко не гламурных времен.

Видя, что стены города вотвот падут, монахини из монастыря Святого Иоанна, дабы не достаться мамелюкам и спасти свою женскуючесть, сами отрезали себе ножницами носы и глубоко поранили щеки. Мусульмане, пришедшие в ужас от вида монахинь, тут же убили их всех на месте. Разумеется, все священники были также умерщвлены египтянами – Бейбарс не допускал ни одного прецедента, чтобы по взятии оплота пилигримов его защитники не были бы утоплены в собственной крови[411].

Вообще, как говорят, в тот день было убито 17 тысяч человек и более 100 тысяч отведено в рабство. Боэмунд VI униженно просил султана о мире, но тот даровал ему перемирие и то лишь при условии, что отныне князь будет именоваться «графом»[412].

Разумеется, его активность не оставила равнодушными монголов Абага, которые как раз к этому времени разобрались с кипчакским ханством. В 1266 г. Ногай, племянник хана Берке, перешел Куру, но был разбит «персидскими» монголами под командованием военачальника Аксу. Берке попытался было исправить положение дел, но в походе внезапно умер, после чего его войска разошлись по становищам. Но на этом междоусобица у степняков еще не закончилась. На северовостоке Абагу пришлось помериться силами с ханами Трансоксианы, которые в 1269—1270 гг. вторглись в Хорасан и захватили Мевр и Нишапур; и вполне успешно. 22 июля 1270 г. возле Герата Абаг разгромил армию Чагатаида Барака. А в 1273 г. еще более упрочил свое положение, перенеся военные действия уже на территорию врагов, в Трансоксиану, и разорив Бухару.

После этого пришла пора сойтись в бою с мамелюками, которые в апреле 1275 г. в очередной раз разорили Киликийскую Армению и начали недвусмысленно вмешиваться в дела Сельджукийского султаната, находившегося под монгольским протекторатом: малолетний султан КейХосров III (1265—1283) целиком и полностью зависел от своего канцлера Моин адДин Сулеймана, отчитывавшегося перед ханом о состоянии дел.

В 1277 г. Бейбарс вторгся в султанат и при Эльбистане, в верховьях Джейхана, разгромил одну из монгольских армий, которую предательски в ходе сражения оставили сельджуки. После этого Бейбарс с триумфом вернулся в Сирию, зато в июле 1277 г., невзирая на страшный зной, хан Абаг уже был в Анатолии и сурово покарал предателейтурок. Как и следовало ожидать, канцлер султана был публично казнен в назидание другим.

Но у него еще оставались верные союзники – армяне Киликии, чей король Левон III собрал армию в количестве 30 тысяч воинов и присоединился к 50тысячному войску хана Абага. Этими союзными войсками командовал брат хана Абага МенгуТимур (1266—1282). Однако 30 октября 1281 г. монголы потерпели страшное поражение от мамелюков Калауна, после чего им пришлось в очередной раз уйти за Евфрат. А 1 апреля 1282 г. хан Абаг скончался[413].

Между тем известия о падении Антиохии вызвали в Европе очередной всплеск энтузиазма. Король Хайме I Арагонский (1213—1276) и Людовик IX Святой публично, в торжественной обстановке, дали клятву крестоносца. Будущий король, а в те дни пока еще наследный принц Эдуард Английский (1272—1307) поклялся заменить своего престарелого отца Генриха III (1216—1272) в этой экспедиции.

1 сентября 1269 г. огромный флот вышел в море из Барселоны под командованием короля Хайме I Арагонского. Но тут же попал в страшный шторм, погубивший множество судов и крестоносцев. Лишь незначительная часть пилигримов, среди которых были сам король со своими сыновьями, сумела преодолеть все опасности и прибыть в гавань Акры. Однако эта экспедиция, начавшаяся столь неудачно, не имела и счастливого конца. Презрев перемирие, в декабре 1269 г. Бейбарс подошел к стенам этого города, а когда инфанты Арагона вместе с орденскими рыцарями организовали отчаянную атаку, то попали в хорошо организованную засаду. Лишь немногие смогли спастись от сабель мамелюков[414].

Теперь пришла пора Французского короля поднимать знамя Крестового похода, что спутало все планы Карла Анжуйского. Он искренне восхищался братом и хорошо осознавал, каким влиянием и авторитетом тот пользуется в Европе. Поэтому не присоединиться к Крестовому походу Людовика IX Святого он не мог. Вместе с тем ему очень не хотелось отказываться от своей мечты – Константинополя. Поразмыслив, Карл Анжуйский сообщил брату о том, что готов присоединиться к его экспедиции, но при условии, что конечный пункт ее будет изменен. Он сумел убедить короля, что наиболее выгодным объектом нападения является Тунисский эмир Мухаммад I альМустансир (1249—1277).

Это выглядело более чем странно, поскольку, как известно, основатель династии халифов Хафсидов довольно откровенно симпатизировал христианам и едва ли мог считаться объектом нападения № 1. Разгадка на самом деле проста: этот правитель был личным врагом Карла Анжуйского. Вопервых, эмир считался вассалом Сицилийского короля и обязался выплачивать ему дань в размере 35 тысяч золотых монет ежегодно. Но в связи со сменой правящей династии моментально забыл о своем обязательстве. Вовторых, именно у него скрывались бежавшие от преследований сторонники покойных Конрадина и Манфреда[415].