Мария бессильно уронила юбки и закрыла лицо руками. Слёз небыло, – ее сотрясала дрожь отчаяния и лютой злобы на себя. Много ей приходилосьслышать о сверхъестественной ловкости рук парижских friроns [67], однакопочему-то и в голову не приходило, что она сама когда-нибудь станет жертвойодного из постояльцев Двора чудес [68]. За несколько минут, что переносчикдержал ее на спине, он умудрился срезать драгоценный мешочек. Господи,матушкины серьги, кольца, фамильные строиловские бриллианты! Да нет, не моглотакое случиться с нею, с Марией, не могло! Она в ужасе замотала головой – изамерла, когда рука грабителя коснулась ее плеча.

– Да ладно тебе, – тихо произнес он; и даже в том состоянии,в каком была сейчас Мария, ее вдруг задела за сердце нотка нежности,прозвучавшая в этом хриплом, пропитом голосе:

– Не убивайся так. Возьми свои цацки – я пошутил!

Переносчик сунул ей в ладони мешочек и покрепче стиснул нанем ее пальцы.

Мария уставилась на него с изумлением, чувствуя, как глазанеудержимо наполняются слезами. Черная, сгорбленная фигура расплывалась, ноМария не в силах была разжать стиснувшие мешочек руки и утереть слезы.

– Я просто хотел тебе показать, что бывает, когда разеваютрот! – словно сердясь на себя за свою доброту, прохрипел переносчик. – Ты в«Mont de Piété» [69] идешь – так гляди в оба глаза! Ребята тамтакие – ловчее меня! Гляди, на этой горе ноги не переломай!

И, наставительно погрозив Марии грязным пальцем, он прыгнулза угол, исчез; а молодая женщина еще какое-то время стояла столбом, прижимая кгруди заветный мешочек и унимая судорожный, нервный смех: вор-карманникпредостерегает свою жертву против воров-процентщиков! О Париж, Париж, нравытвои неисповедимы!

Однако, надо признать, решимости идти в «Mont dePiété» у нее поубавилось. Но что делать, что же делать?! Никольни за что не хочет ждать… А, ладно, бог не выдаст, свинья не съест! И Мария,быстро перекрестившись, толкнула тяжелую дубовую дверь.

* * *

Мария очутилась в просторном, очень светлом и чистомпомещении, стены которого были обшиты дубовыми панелями и затянуты зеленымсукном. Вдоль стен стояли внушительные шкафы, а за конторками что-то строчилигусиными перьями несколько писцов, до того поглощенных работою, что никто изних даже головы не поднял при появлении Марии. Дела в ломбарде, очевидно, шлипребойко! Одна из пяти выходивших в залу дверей медленно отворилась, и вузенькую щель проскользнула высокая черная фигура.

– Чем обязан? – отрывисто, без поклона, обратился незнакомецк Марии, пренебрежительным взглядом окинув ее гладко причесанные и убранные впростенький чепчик волосы, поношенное платье и носки сабо, выглядывавшие из-подотсыревших юбок.

– Мне бы хотелось получить деньги, – пробормотала Мариясевшим голосом.

Внешность человека, стоящего напротив, произвела на неесильнейшее, пугающее впечатление!

Был он очень высок и худ, вернее, узок – напоминал черныйкарандаш; голову же имел маленькую, с непомерно большим, уродливо выпуклымлбом, глубоко посаженными черными глазами и крошечным носом. Окладистая чернаяборода несколько уравновешивала нижнюю часть лица со лбом. Тонкие губы его былипочти не видны в густой растительности; голос же казался глухим иневыразительным, словно он заблудился в пышной бороде и оттого слышался как быиздалека.

Заметив, как уставилась на него Мария, ростовщик передернулплечами: наверное, понял, какое впечатление произвел своей внешностью, – апотому заговорил еще невнятнее и пренебрежительнее:

– Должен предупредить: просто в долг у нас вы не получите нису! Надеюсь, у вас есть заклад?

– Какой дурак пойдет в ломбард без заклада? – огрызнуласьМария. Конечно, она рисковала «повысить процент» неприязни к себе у этогоростовщика, однако пора было поставить его на место. – Вы не представились,сударь.

Какая-то искорка живого чувства промелькнула вбезучастно-черных глазках ростовщика, и, для приличия помедлив, онснисходительно кивнул:

– Помощник директора Виданжор – к вашим услугам,мадемуазель… мадам?

– Мадам, – сказала Мария, едва сдержав нервический смешок:было что-то почти неприличное в том, чтоб в ломбарде, в этом вместилище тайныхчеловеческих трагедий, работал человек с такой фамилией! [70]

– Ну хорошо, мадам… а как дальше? – с шутовским почтениемсклонился перед нею Виданжор, но Мария покачала головой:

– Это не имеет значения. У меня большой заклад, но и суммамне нужна тоже немалая.

– Какая?

Мария посмотрела на него испытующе, потом окинула взглядомсклонившихся над конторками писцов. Почудилось ей или дружный скрип перьев и всамом деле притих?

– Нет ли здесь другой комнаты? У меня важное дело.

– Комнату с кроватью? – издевательски уточнил Виданжор. –Извините, но натурой мы не берем!

От конторок донеслось приглушенное хмыканье, однако минулоне меньше минуты, прежде чем до Марии наконец дошло, что имел в виду ростовщик.

Ладони так и зачесались – дать мерзавцу хорошую оплеуху, новдруг вспомнился переносчик, требовавший заранее показать деньги, – и Мария струдом удержалась от смеха. Да что это у них у всех одно на уме?! Верно, ивпрямь много развелось женщин, готовых заплатить собою за все, что угодно, аежели Марию приняли за одну из них, то не обижаться надо, а радоваться: выходит,маскарад ее удался как нельзя лучше

Она перевела дух, чтобы успокоиться; не тратя больше временина пустые слова, растянула алую тесьму, стягивавшую заветный мешочек, и, невыпуская его из рук (встреча с переносчиком все-таки кое-чему ее научила!),показала содержимое Виданжору, который для этого соблаговолил слегка согнутьсвой долговязый стан.