Теплое, веселое мерцание розовых, зеленых, желтых огней вгранях самоцветов произвело на него впечатление крепкого удара в лицо – вовсяком случае, он невольно отшатнулся и уставился на Марию вытаращеннымиглазами. Потом из его горла вырвалось нечленораздельное бульканье, очевидно,означавшее изумление или восторг; наконец Виданжор пробормотал:

– Вы были правы, мадам, тысячу раз прошу прощения. Это ивпрямь важное дело, требующее полного конфиденса.

И, с видимым усилием приотворив дверь, через которую недавносам просочился в залу, он с подчеркнуто почтительным поклоном пригласил Мариюпройти в его личный кабинет.

* * *

От мощенного плитами неровного пола и каменного потолкаисходил холод; Мария невольно передернула плечами.

– Да, здесь не жарко, – согласился Виданжор, усаживаясь застол.

Марии он указал на деревянное, довольно грубо сработанноекресло, наверняка стоявшее здесь со дня открытия ломбарда, – сиденье, спинка иподлокотники были до блеска отполированы десятками тысяч посетителей, которымтак же, как и Марии, указывали на это место.

Но в кабинете Виданжора было не только холодно. В нем цариластранная духота, враз отнимающая силы, Мария ощутила, как мелко затрепеталосердце, а лоб покрылся потом; смутный, необъяснимый страх вкрался в сознание.Ох, скорей бы все это кончилось! Скорей бы уйти отсюда!

Она присела на краешек кресла – даже не из вежливости, апросто ноги не держали – и неохотно передала Виданжору серый шелковый мешочек.Жадно глядя на россыпь драгоценностей, он медленно поднимался со своего стула,нависая над столом, будто черная костлявая птица.

– Сколько вы за это хотите? – спросил он зазвеневшимголосом.

– Пятьдесят тысяч ливров.

Виданжор метнул на Марию мгновенный взор и снова обратился ксозерцанию украшений.

– Да… сумма немалая, – проговорил он, задумчиво теребябороду.

– И заклад немалый! – веско заметила Мария.

Она в испуге встрепенулась, когда ростовщик начал по одной,любуясь, укладывать вещицы в мешочек: а вдруг откажет? Или просто смахнетмешочек в ящик стола – поди отними тогда! Но после следующих слов Виданжора унее отлегло от сердца:

– Такой суммой мы располагаем.

Он помедлил, испытующе глядя на посетительницу, а потомизрек нечто такое, что Марии почудилось, что она ослышалась.

– А вы уверены, что эти вещи принадлежат вам? – спросилростовщик.

– Что?! – вскинулась Мария. – В своем ли вы уме?

– Вполне в своем, мадам, – кивнул Виданжор, затягиваямешочек алой шелковинкой и оставляя его лежать на столе. – И я сейчас вам этодокажу. – Он вынул из стола какой-то плоский, блестящий предмет и подтолкнулего к Марии: – Взгляните.

Это было старенькое зеркало, и Мария в полнейшейрастерянности взяла его, глянула в тусклую, выщербленную поверхность,машинально заправив под чепчик выбившуюся прядь.

– Вот-вот, посмотрите на себя, – поддакнул Виданжор. – Насвой чепец, и косынку, и платье, на свою прическу – вернее, отсутствие таковой.И не забудьте про эти сабо: несомненно, они вышли из рук очень дорогогобашмачника!

– Что вы этим хотите сказать?! – ощетинилась Мария, с такойсилой отталкивая от себя зеркальце, что оно пролетело по столу и со стукомсвалилось во все еще выдвинутый ящик.

Виданжор резко задвинул его, не отрывая от Мариипристального взгляда.

– Только то, мадам, что женщина, одетая так, как одеты вы,не может законным путем обладать подобными драгоценностями. На эту загадку естьдве отгадки…

– Они мои! – запальчиво выкрикнула Мария.

– Есть две отгадки, говорю я, – невозмутимо продолжалВиданжор. – Первая: вы их украли!

– Нет! Нет, я же говорю вам! – Мария в ярости вскочила.

– Вторая: безделушки и впрямь ваши, но вы решили скрыть вашеимя и звание. Не так ли?

Мария с маху села. Она почувствовала облегчение – все жеростовщик готов ей поверить! – и невероятную злость на себя. Как можно было непредусмотреть такой простой вещи! Он трижды прав, этот Виданжор: откуда убедной девчонки, похожей на помощницу привратницы, такой изысканный набордрагоценностей? Счастье, если удастся убедить Виданжора, что верна именно еговторая догадка.

– Вы очень проницательны, – покорно кивнула Мария, смиряясьсо своим поражением. – Я, кажется, перестаралась со своим маскарадом.

– О нет! – усмехнулся Виданжор. – Истинную даму сразу видно!

Мария криво улыбнулась, подумав с ненавистью: «Конечно, врибольше! То-то ты сразу обошелся со мной как со шлюхой!»

– Надеюсь, – доверительно подался к ней ростовщик, – выпростите, если я попрошу вас доказать, что моя догадка верна?

– Как это? – растерялась Мария.

– Очень просто, – небрежно взмахнул рукой Виданжор и, вынувиз стола изрядно распухший от частого употребления гроссбух, раскрыл его начистой странице. Потом обмакнул в чернильницу одно из тщательно очиненныхперьев, лежавших на подставке. – Вам придется всего лишь сообщить мне ваше имяи звание, а я впишу их в нашу бухгалтерскую книгу.

– Вы шутите? – неуверенно улыбнулась Мария. – Мне сказали,что в ломбарде «Mont de Piété» клиентам гарантируетсяанонимность.

– И вам сказали истинную правду, сударыня. Мы и в самом делене разглашаем тайн наших клиентов и не суем нос в обстоятельства, которыевынудили их обратиться к нашим услугам. И только в случаях исключительных,вроде вашего, когда у дирекции возникают вполне понятные сомнения, а суммачрезвычайно велика, мы просим клиентов нарушить свое инкогнито. Но и в этомслучае, мадам, вы ничем не рискуете, уверяю вас! Квитанция вам будет выдана налюбое вымышленное имя; ну, Сюзанна, ну, Манон, Дениз. А истинное ваше имя высами, собственноручно, впишете в нашу книгу, и клянусь, я не буду смотреть, ямогу вообще выйти, пока вы будете писать, – и ваша тайна останется в полнойнеприкосновенности.

Мария криво усмехнулась. Нашел тоже дурочку. «Ваша тайнаостанется в полной неприкосновенности» – держи карман шире! Как будто он тотчаспосле ухода загадочной клиентки не сунет нос в эти записи! Ох, ну что жеделать, что же делать-то?

– А иначе никак нельзя? – с тоской спросила Мария, ноВиданжор непреклонно покачал головою: