сама Матильда в это время думала и мечтала о другом. Прежде всего, она хотела добиться того, чтобы её сын был записан в дворянскую книгу. Затем в необозримом будущем она видела и себя великой княгиней Романовой, что было бы самым большим её завоеванием в жизни, но пока надо было хотя бы вернуть свои роли в театре, а значит, как можно скорее встать на ноги.

Уже девятнадцатого августа, в день своего тридцатилетия, Кшесинская вернулась на сцену и танцевала первый акт «Дон Кихота» на парадном концерте в Петергофе по случаю свадьбы великой княгини Елены Владимировны (сестры Андрея) с королевичем Николаем Греческим. Во второй части представления давали акт из «Лебединого озера». После отъезда Леньяни партию Одетты Матильда делила с Преображенской. Но совершенно неожиданно вместо Преображенской Теляковский вызвал из Москвы балерину Роставлеву.

«По какому праву вы отдаёте мой балет не моей второй исполнительнице, а вызываете для этого балерину из Москвы? Прошу вас этого не делать!» – возмутилась Матильда в письме к директору, как только узнала о возможном приезде своей московской соперницы.

Умный Теляковский решил отмолчаться, на письмо не ответил, тем самым усыпив бдительность балерины, решившей, что он учел её недовольство. Каково же было изумление Матильды, когда встречающий её в Петергофе Теляковский сообщил как ни в чём ни бывало:

– Роставлева сейчас репетирует с петербургской труппой. Ей тут так одиноко. Если бы вы подошли и поддержали её, это было бы по-королевски милосердно!

Он сделал вид, что не получал письма, Кшесинская тут же сделала вид, что его не посылала. Она была слишком умна, чтобы устраивать сейчас скандал, а Теляковский прекрасно знал, каким образом надо гасить эти назревающие скандалы. Матильде ничего не оставалось, как только с милой улыбкой подойти к Роставлевой и поприветствовать её. Она даже преподнесла ей роскошный букет алых роз, который был в это время у неё в руках, чем поразила всех, включая и саму балерину.

– Неужели она до такой степени подобрела после рождения ребёнка? – удивлялись все за кулисами.

Открывалось гала-представление «Дон Кихотом». Как всегда, Матильда имела большой успех у публики, а то, что среди зрителей был и её бывший возлюбленный, император всея Руси, ещё больше подогревало самолюбие балерины и придавало ей особое вдохновение. В Петергофе, где собиралась только высшая знать со всего света, выступления артистов всегда принимались очень сдержанно. Но в этот раз, потрясенная мастерством и артистичностью исполнения Матильдой испанского танца, эта публика хлопала ей с таким энтузиазмом, что балерина повторила свою виртуозную вариацию во второй раз в столь же быстром темпе и столь же технично и темпераментно, как и в первый, на радость всем зрителям.

Этот её успех на сцене бесил многих завистников. Они так надеялись, что после родов она долго не сможет танцевать. В театре даже распускали слухи, что балерина и её сын находятся при смерти, делая при этом печальные и скорбные лица. Но Матильда вопреки их ожиданиям не только не умерла, но ещё и вышла на сцену через два месяца, как произвела на свет своё дитя, и, мало того, уже осенью получила распределение в премьерный балет «Фея кукол», который в начале нового сезона стали ставить братья Легат. Теперь в театре ненавидели её ещё больше. Ведь танцовщицы не решались иметь детей, боясь потерять работу, а Кшесинской удавалось всё! И сын, и богатые покровители, и роли, и любовь зрителей! За что это ей? Ненависть некоторых настолько завладела их душами, что они стали нанимать клакеров, чтобы во время выступления Матильды из зала раздавались шиканье и свистки. Надо было обладать огромной силой воли, чтобы не обращать на это внимания. Она продолжала танцевать, сохраняя улыбку, грацию и достоинство, но внутри уже зрело желание оставить этот театр, где так много злости и зависти. Ведь можно получать удовольствие от танца, гастролируя и по другим странам. Мир так огромен!

Глава 7

После рождения сына сплетни вокруг Кшесинской усилились. Отцовство приписывали и великому князю Сергею, и великому князю Андрею, и даже его отцу, великому князю Владимиру Александровичу, который часто бывал у балерины в гостях. Отец Андрея был очень могущественным человеком в России. Главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа, член Государственного совета, член Комитета министров, президент Императорской Академии художеств. Он мог многое, и Матильда дорожила его хорошим к себе отношением. С самых первых шагов девушки на сцене Владимир Александрович оценил её талант и никогда не отказывал ни в какой просьбе. Обращалась к нему Матильда редко и только в случае острой необходимости, и это он тоже ценил. Родившийся мальчик действительно был очень на него похож, что и вводило некоторых в заблуждение, но дело в том, что Андрей тоже был очень похож на отца. После рождения внука Владимир Александрович стал часто заезжать к Матильде и каждый раз просил принести ему маленького Вову.

– Славный мальчик, – сказал великий князь, впервые увидя малыша. – Смотри-ка, а форма головы у него совершенно моя.

У Володи были редкие длинные темные кудряшки, которые Матильда собирала в пучок на макушке, привязав огромный белый бант, и одевала его в белое платьице с кружевами. От этого сын выглядел забавно и походил на хорошенькую девочку.

– Если у него такая же голова, как у вас, значит, будет такой же умный! – улыбнулась князю Матильда, понимая, что он догадывается, чей это сын. Напрямую он не спрашивал об этом ни её, ни Андрея, но очевидная похожесть не оставляла сомнений.

– Вот-вот. Умный. Ты, душенька, смотри, дай ему хорошее образование. О деньгах не думай.

– Что вы! Ему пока нужны только нянька и кормилица, – смеялась балерина.

– Это «пока» быстро закончится, – со знанием дела произнес князь.

Его частые посещения только способствовали раздуванию очередной порции сплетен, но они мало трогали балерину. Гораздо больше тревожили и раздражали клакеры, шумящие во время её выступления в зрительном зале. Их свистки и шиканье во время её появления были не на каждом спектакле, и, кроме того, они в итоге тонули в громе встречающих её аплодисментов, но напряжение Матильды перед выходом на сцену с каждым разом усиливалось. Будут сегодня эти люди в зале или нет? Наконец, нервы балерины сдали.

– Мне надоело, – как-то заявила Матильда великому князю Сергею. – Я не хочу больше этого терпеть! Я уйду из театра.

– Выясни, кто им платит, и я добьюсь, что эти люди будут опозорены и уволены немедленно! – возмущался князь.

– Как я могу выяснить?! Я же не жандармерия!

– Ты хочешь сказать,