– Ну почему же. Я буду гастролировать. Сейчас меня ждут в Вене. Я всегда востребована в Варшаве. А Рауль Гюнсбург хочет организовать мне большое турне по разным столицам и даже в Америку!

– Я всё же советую тебе хорошо подумать ещё раз, прежде чем подавать прошение об отставке. Ведь именно этого кто-то и добивается. Зачем же так радовать своих врагов?

– Я их презираю, – ответила Матильда. – Пусть радуются. Мне всё равно.

Великий князь Андрей встретил эту новость благосклонно.

– Отлично! Вове ты нужнее дома.

– Нет, дорогой, – тут же внесла ясность Матильда. – Ты меня не так понял. Я хочу уйти из театра, а не из балета.

Матильда подумала ещё раз, как советовал Сергей, и всё-таки твердо решила уйти из труппы сразу после гастролей в Вене, куда была приглашена выступать на сцене Королевского театра в течение шести недель. В это время шел Великий пост, и в России, в отличие от Европы, театры закрывались. Раньше Матильда часто использовала это время для выступлений в Варшаве вместе с отцом, но в этот год приняла очень лестное и выгодное по деньгам приглашение в Вену.

Её выступления с королевской труппой проходили с большим успехом, и посмотреть на талантливую балерину съезжались со всей Австрии.

– Как жаль, что наш император Франц-Иосиф не видит вас, – сетовали балетоманы, покоренные талантом приезжей примы.

Император Франц-Иосиф уже пятнадцать лет не посещал театра после того, как трагически погиб его сын, а вслед за ним скончалась и его жена, императрица Елизавета. Многие актёры вообще за всё время работы так никогда и не видели своего императора. И вдруг перед началом спектакля «Эксцельсиор», в котором блистала Кшесинская, Франц-Иосиф вошел в свою ложу. Это было целым событием, о котором говорила потом вся Вена. Матильда была горда. Ведь его приезд в театр был её заслугой!

В Петербург она вернулась только перед самой Пасхой, а по прошествии пасхальной недели, когда театр возобновил свою работу, села писать прошение об увольнении.

– К вам великий князь Сергей Михайлович, – объявил лакей, прервав её занятие.

– Есть возможность немедленно взять в плен московского зрителя! – прямо с порога сообщил ей князь.

– Не понимаю? – удивилась Матильда.

– Серьёзно заболела Роставлева. Двадцатого апреля у них в репертуаре «Дон Кихот». Я считаю, что ты должна показать себя в Москве. Ведь оба спектакля абсолютно одинаково поставлены Горским!

– Мне нравится эта идея! – с энтузиазмом воскликнула балерина, с полуслова поняв князя, и тут же отбросила недописанное прошение об отставке. – Я немедленно еду к Теляковскому.

Директор Императорских театров воспринял просьбу Кшесинской отрицательно. Театральная Москва любила своих балерин, и балетоманы вряд ли хорошо отнесутся к тому, что Роставлеву заменит в спектакле Кшесинская из Петербурга!

– Спасибо вам, Матильда Феликсовна, за беспокойство, – осторожно начал он. – Роставлева действительно очень больна, но проблемы в проведении спектакля нет. Её заменит Гельцер.

– Я хорошо помню, как мой балет «Лебединое озеро» в парадном спектакле в Петергофе вы отдали танцевать не нашей Преображенской, как я вас просила, а вызвали зачем-то из Москвы Роставлеву, так почему же теперь именно мне не заменить её в «Дон Кихоте»?

– Мы часто привозим лучших танцовщиков из Москвы, чтобы государь мог увидеть их талант тоже, в то время как мастерством той же Преображенской императорская семья всегда может наслаждаться в Мариинском театре, – ответил директор в раздражении на то, что должен отчитываться за свои действия перед актрисой. – И, кроме того, на тот спектакль в Петергофе не продавали билеты, – добавил он, довольный тем, что нашел ещё один аргумент в свою пользу.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Матильда.

– То, что многие зрители в Москве не поймут вашего приезда и могут сдать билеты в знак протеста.

– Вы имеете в виду поклонников Роставлевой?

– И их тоже!

– Не беспокойтесь. Если Роставлева и Гельцер не дадут такую команду своим балетоманам, никто не объявит протеста и билетов не сдаст.

– А если они всё же дадут эту команду?

– Я пошлю Роставлевой сегодня же телеграмму. Подождем ответа. За ней будет последнее слово, – улыбнулась Матильда. – Я вас правильно поняла?

Теляковский не нашелся, что ответить этой напористой в своей наглости балерине.

Тем же вечером в Москву полетела депеша:

«Дорогая Любовь Андреевна. Очень обеспокоена вашим здоровьем. Дирекция Императорских театров просит меня заменить вас в спектакле «Дон Кихот» двадцатого апреля, но я боюсь. Знаю, московская публика, возможно, примет меня холодно, и мне страшно. Дам согласие только в том случае, если вы позволите и попросите не волноваться по этому поводу Катю Гельцер. С большим уважением и преклонением перед вашим талантом, Кшесинская».

Ранним утром пришел ответ.

«Не возражаю. Помню, как тепло вы встретили меня, когда я танцевала вашу партию в «Лебедином озере», и ваш роскошный букет, что вы поднесли мне тогда. Низкий поклон господину Теляковскому. С уважением, Роставлева». Балерина была тронута тем, что Кшесинская прислала ей телеграмму. «Ведь могла бы со мной и не советоваться!» – подумала она.

Таким образом, Матильда отправилась в Москву. Она впервые должна была предстать перед московской публикой и действительно очень волновалась.

«Я их покорю! Я уверена в этом! Такой Китри они ещё не видели!» – думала она, сидя в вагоне первого класса поезда, уносящего её навстречу новому триумфу.

Актёры в театре приняли петербургскую коллегу внешне благосклонно, но внутри коллектива негодовали.

– Любочка при смерти, а Кшесинская, как коршун, уже тут как тут! – нервничали одни.

– Не понимаю, почему не Катя Гельцер? Зачем вызвали эту петербургскую фурию? – возмущались другие.

Вероятно, все актёры думали одинаково, а потому на репетиции, помогая Кшесинской освоиться, всё делали дежурно, без отдачи, а когда балерина попросила концертмейстера сыграть ей вариацию первого акта в более быстром темпе, тот ответил:

– Я-то сыграю, а вот оркестр во время спектакля – вряд ли! Дирижер у нас упрямый и не пойдет на это.

Матильда забеспокоилась. Ведь если она не покажет испанский танец во всём блеске своей техники, она вряд ли покорит публику! Балерина настроила себя на трудный разговор с дирижером, но вопреки предостережениям он быстро попал под обаяние актрисы и согласился внести изменения в темп вариации почти сразу. Ему самому стало интересно, каким образом балерина сможет успевать в этом быстром темпе делать на пуантах свои арабески и прыжки?

Предстоящее выступление Кшесинской вызвало большой интерес в Москве. Никто не сдал в кассу ни одного билета. Даже наоборот, около Большого театра столпились балетоманы в надежде перехватить лишний билетик и готовы были заплатить за него втридорога. Кто-то хотел