— Валя, расскажи мне.

— Да не буду я тебе ничего рассказывать, сдалась ты мне! Ядумал, ты мне поможешь, а ты… идиотка.

Мика вдохнула и выдохнула:

— Валя.

— Я пошел.

— Валя, что в контейнере?

— Бывай, овца!.. — Он поднялся и потянул со стола пакет сконтейнером.

— Золото? Бриллианты? Метадон?

Так спросить ее научил хмурый дядька Латышев. Он сказал… какже он сказал?.. Он сказал, что попасть надо один раз из трех, вот как.

Певцов быстро плюхнулся обратно и уставился на нееподозрительно.

— Ты что?! — спросил он тихо и пронзительно. — Открывалаконтейнер, или как?

— Я не открывала, — сказала Мика с ударением на слове"я".

— Значит, кто-то еще открывал?..

Она молчала.

— Отвечай, овца паршивая! Отвечай быстро, ну!.. Сдала меня,да?! Сдала, говори, сука! — Под столом он стиснул ей коленку так, что у нее отболи чуть глаза не полезли на лоб, видимо, он попал в какое-то чувствительноеместо, или специально так прицеливался?!

— Кто знает про бриллианты, говори?! Как ты вообще еговернула?!

В эту секунду он неожиданно понял, что это и есть главнойвопрос, а он ни разу его не задал, а сейчас задавать уже поздно!.. И надо былодумать сразу, а он… Но он не мог упустить контейнер. В цепочке он был не один изнал, что с ним может случиться, если груз пропадет. Один раз он даже виделсобственными глазами, что стало с человеком, который сделал что-то не поправилам.

От воспоминаний его затошнило.

«Со мной этого не случится. Со мной ничего никогда неслучится. Просто быть такого не может! Не может, и все тут! Никогда!..»

Он вдруг понял, что страшно боится, так боится, что потеет,и пот проступает на рубахе под пиджаком, и сочится из всех пор, и стекает заремень, и пропитывает одежду, и так потеть — значит, признать свое поражение исвой страх, а он победитель, а не побежденный!..

— Как ты вернула контейнер, говори! Быстро! Быстро говори! —Во рту было сухо, и он опрокинул в себя воду, сильно глотнул, закашлялся,покраснел. Пакет он держал одной рукой, цепко, как будто когтями.

— Да так, — сказала храбрая Мика. — Пошла к Илье и вернулаего.

— Как?

— Так.

— Ну говори, дура! Ну!..

— Я сказала Илье, что под днищем одной из машин контейнер. Ясама его туда прицепила. Он велел его достать, только и всего.

— Ты… знаешь, что в нем?!

— Ну, конечно, — сказал из-за ее спины Юрий Латышев. —Подумаешь, фунт изюму — контрабанда. И не такое видали.

Он выдвинул стул и сел рядом с Микой. Напротив ВалентинаПевцова.

— Вы кто?!

— Я никто, — сказал Ладашев. — Посторонний. Но со связями.

Валентина Певцова взял ужас.

Просто подошел и взял голыми руками.

Он вдруг как будто забился, стал отъезжать назад со своимстулом, потянул пакет, не удержал, и тот с грохотом рухнул на пол.

Юра не шевельнулся. Певцов полез под стол и долго невылезал, как будто там, под столом, решал вопрос, как ему теперь спасаться икуда бежать.

— В коробочке бриллиантики, да? — спросил Юра ласково, когдатот вылез. — Якутские, да? Или смоленские? Тебе большие дяди поиграть дали илиты сам решил побаловаться, мальчик?

— Ты… ты кто?! Урод! Ты… пусти, я пойду!..

— Ты сейчас не пойдешь, а поедешь. На Петровку, 38, знаешьадресок? Я же говорю тебе, что у меня связи! У тебя в академических кругах, а уменя… вокруг Петровки. Все свои. Так что можешь запевать.

— Что… запевать?

— Строевые песни.

Тут вдруг Валентин Певцов неожиданно взял себя в руки. Тоесть на несколько секунд отогнал от себя ужас.

— А ты все равно ничего не докажешь, мент позорный! Слышишь,ты, урод, блин!..

Латышев Юрий пожал плечами и неожиданно подмигнул Мике.

— Да зачем мне доказывать-то? Мне не надо. — Он прикурил ипосмотрел на свою сигарету. — Ты зря старался, папку ей подсовывал, а потом еев контейнер положил! Зачем?! Для отпечатков, что ли? Да кому нужны ееотпечатки?! По ней за версту видно, что она к контрабанде никакого отношения неимеет, у нее ни связей, ничего! Зря старался. Так доказательства не фабрикуют.И доказывать мне ничего не надо! Тебя на Петровку отвезут, показания снимут, игуляй себе. Только далеко ты без бриллиантов уйдешь?

Певцов переменился в лице.

— Вот именно, — похвалил его догадливость Юра. — Так оно иесть. А камушки мы вынули, конечно. И не вздумай на меня кидаться, я же неидиот и в кармане их не ношу! Так что…

Он затянулся. На то, что еще пять минут назад было лицомВалентина Певцова, было жалко смотреть.

— Марина, вы записали разговор?

Мика кивнула и выложила на стол узкий диктофончик, наспехкупленный в большом магазине на Триумфальной.

— Вот и хорошо. — Юра поднялся. — И как это тебе в головупришло в контрабандисты податься, мужик! Ты же… администратор! В научноминституте! Какой из тебя контрабандист?! Да еще бабу втянул! Тьфу!

Он кивнул двум молодым мужчинам, сидевшим в отдалении, и онисразу встали и направились к ним.

— Ну пока, — попрощался Юра. — В следующий раз, если живбудешь, мужик, головой думай!

Он вытащил Мику с ее места, повел к выходу.

Она шла и все время оглядывалась.

* * *

Анфиса вылезла из машины и немного постояла, приходя в себя.Она всегда сильно уставала к вечеру, а сегодня день на самом деле выдалсянелегкий.

Анфиса, которая обожала свои «детективные истории», на этотраз еле дотянула, до дома. И чувство ответственности угнетало ее ужасно.

Никогда раньше «детективы» не имели лично к ней никакогоотношения, и она решительна не знала, что нужно делать, когда они вдруг сталииметь!

На улице было свежо — в пиджаке она быстро замерзла, адоставать из машины дубленку ей не хотелось. Деревья шумели высоко-высоко, и ввоздухе чувствовалась уже не просто весна, а предчувствие лета, ожидание теплаи света, которое нелегко дается всем жителям "так называемой среднейполосы. Под каблуком чуть поскрипывали мокрые иголки, и туфля проваливалась вних, и тонула, как в подушке.